Читать «Неруда» онлайн - страница 333

В книге «Светопреставление» Неруда вновь вернется к Кубинской революции, воспоет поднятый кулак бородатых героев занимающейся зари: «Честь, слава и хвала / из праха возрожденным птицам / и профилю чеканному борцов».

Несколько лет спустя Неруда оказался в сложном положении в связи с письмом кубинских писателей; однако в своих воспоминаниях «Признаюсь: я жил» он заявляет:

«Слепая точка, маленькая слепая точка не имеет особой значимости в контексте великих дел. Я, как и раньше, чту, люблю и воспеваю Кубинскую революцию, кубинский народ и его благородных героев».

135. Пересмешник

Неутомимый Неруда пишет новую книгу — «Неограниченные полномочия»; Лосада опубликует ее в сентябре 1962 года. Эта книга — о Вальпараисо, об океане, о человеческом слове, которое иной раз застревает в горле, сжимающемся от печали. Но и тогда Неруда продолжает говорить — с пером в руке, выстраивая слова в строки. Он любовно правит словом в заводях языка, он его смакует молча. Неруда подымает бокал и произносит здравицу в честь языка.

Другой бокал он подымает в честь строителя. Этот строитель, возводящий химеры, и есть сам Неруда, а химера зовется «Себастьяна». Сначала поэт создал ее из воздуха, и только потом воплотил в цементе и железе. Он навесил в «Себастьяне» самые дешевые двери. Я не раз сопровождал его на свалки, где торговали останками умерших домов и наживались на этом. Свою голубятню он соорудил из того, что приобрел на этих могильниках. По его словам, не хватало ему лишь синевы. Но, как бы то ни было, дом будет процветать. Ибо «этот труд — весенний труд».

Неруде нравится помнить о времени и нравится отдаваться радости, не глядя на часы. Так да здравствует же дон Астерио Аларкон, часовщик из Вальпараисо, с которым он познакомился недавно и который ведет счет времени на минуты, словно он человек-хронометр.

И совсем об ином «Ода Акарио Котапосу», самому блистательному комику из всех его друзей; этого толстяка, юмор которого носит отчетливо сюрреалистический характер, можно сравнить только с Чарли Чаплином, хотя они так же не похожи друг на друга, как скрипка и лилия. Неруда пишет «Пересмешника». Эта птица и есть Акарио. Добродушный озорной пересмешник, Акарио единолично владел некоторыми тайнами: ему был известен секретный номер телефона котов, он умел показывать, как шлепают плицы колесных пароходов на Миссисипи, рассказывал истории про Ивана Грозного на «древнерусском языке», не зная, естественно, ни единого слова по-древнерусски, и на свой лад исполнял партию Бориса Годунова. Он демонстрировал приезд Гитлера на похороны Гинденбурга, объявлял открытие конклава, выбирающего нового папу римского, представлял в виде комической оперы бурное заседание палаты депутатов во Франции, изображал, как раздувшийся, словно цеппелин, разъяренный дикий кабан летит в Бразилию и приземляется на Амазонке. И все это под аккомпанемент целого оркестра рояля и тромбона, флейты и виолончели, гобоя и арфы, — которые опять же заменял собою один Акарио. Это был неповторимый безумец. Он единственный осмеливался вступать в соревнование с Федерико Гарсиа Лоркой, и тот признавал свое поражение перед этим клоуном-кудесником, способным воспроизводить с абсолютной точностью перезвон ватиканских колоколов, возвещающих начало торжественной службы. В Испании его приглашали сниматься в ролях жирных епископов, и он совершенно неподражаемо протягивал десницу, дабы верующие приложились к священному перстню. Однажды в Париже он проснулся в своей бедной подвальной каморке от совсем немузыкальных звуков отбойных молотков; стены дрожали, потом рухнули, и в комнате появились два запыленных рабочих в касках, распевавших «Марсельезу». То были строители метро, которые именно этой ночью, заканчивая прокладку туннеля, вышли прямо в комнату Акарио.