Читать «Неруда» онлайн - страница 328

Неруда был не только поэт-gourmet, он не только в письмах воспевал радости доброго застолья, этот Брийа-Саварен описывал в стихах блюда, которые умел готовить сам. Так «Ода бульону из морского угря» — это рецепт бульона, возведенный в степень высокой поэзии. Разумеется, Неруда знает решительно все о луке, он умеет его готовить и по-креольски, и по рецептам любой кухни мира. Потому он и соглашается принять участие в итало-чилийском соревновании, дуэли с известнейшими знатоками секретов европейского лука. Этот великий специалист по композициям съедобных веществ — а в природе съедобно почти все — сочетает астральные, оккультные науки с ведомыми лишь колдунам тайнами камня и огня, на которых готовят куранто. Однажды в Исла-Негра он пригласил нас побеседовать в саду. Пока мы сидели возле вытащенной на берег лодки, якоря, локомобиля и колокола, нам принесли только что выловленных ракушек чоро. Неруда нарвал свежей сосновой хвои, присыпал ею ракушки и, нервничая и искрясь от предвкушаемой радости, поджег. Восторг и упоение! Неруда очень ловко вскрывал ракушки на южный манер. Они казались втрое вкуснее, чем обычно, в них как бы соединились запахи моря, сосны и огня.

Как-то раз у нас в доме он попробовал неизвестное ему блюдо и, очень удивленный, спросил у Элианы, как оно называется. Несколько театральные восторги Неруды возросли вдвойне, когда он услышал название — «голубой ягненок». Было ясно, что оно неминуемо войдет в его стихи.

131. Эпистолы

Не менее двадцати лет Неруда вынашивал книгу, которую впоследствии назвал «Камни Чили». Он погружался в созерцание прибрежных скал и фотографий камней, выполненных первоклассным мастером Антонио Кинтаной. Из Франции ему прислали книгу, подобную той, какую он давно лелеял в мечтах. Эту книгу сделали Пьер Сегер и венесуэльский фотограф Фина Гомес, она запечатлела камни атлантического и средиземноморского побережий. Неруда воспоет камни другого, более дикого южноамериканского берега, пять тысяч километров скал, ограждающих холодную, уходящую в глубь континента страну. Во вступлении Неруда писал: «Мой друг Габриэла Мистраль сказала однажды, что в Чили мы сразу же различаем скелет — столько скал в наших горах и песках. В том, что она сказала, — глубокая правда, как бывало почти всегда. Я поселился в Исла-Негра в 1939 году; весь берег был усеян камнями необычайных форм, и они беседовали со мною на хриплом и влажном языке, в котором смешались крики моря и изначальные предвестия». Беседа человека и гигантских камней и есть становой хребет книги Неруды.

Как член жюри по присуждению Ленинских премий, он каждый год должен был ездить в Европу. В 1960 году Неруда снова посещает Советский Союз и оттуда, издалека, подшучивает надо мной, треплет за вихры, которых у меня и нет. Разве он упустит такой случай! «Опять Вы, дон Валентин, пропустили очередное собрание грандов!». Потом он едет в Польшу, Болгарию, Румынию, Чехословакию.

Несколько месяцев Неруда проводит в Париже. Пабло Пикассо сделал шестнадцать офортов для французского издания поэмы «Бык»; перевел ее большой друг Неруды поэт Жан Марсенак. Он же перевел «Сто сонетов о любви» («La Centaine d’Amour»). Вместе с ним и Матильдой мы присутствовали на чествовании Неруды в ЮНЕСКО. Сейчас, когда я пишу эти строки, в сердце болезненно отзывается мысль, что Жанно — так называл его Неруда и все друзья — тоже ушел от нас навсегда. Пабло посвятил ему немало строк. Есть среди них и такие: «Шевалье Марсенак / ныне спит в Сен-Дени. / Тихо стало в доме его, / голова его на покое». Когда писались эти стихи, Жанно был жив-здоров, теперь они, к несчастью, намного ближе к истине, в них лишь одна ошибка — свой последний сон Марсенак вкушает не в Сен-Дени, а на кладбище своего родного Фижака. Он писал стихи и воспоминания; свои мемуары Марсенак назвал «Я не терял времени», что вызвало довольную улыбку Неруды, — оно явно перекликается с его собственным «Признаюсь: я жил».