Читать «Неруда» онлайн - страница 206

Володя Тейтельбойм

К этому приложил руку и один странный субъект, занимавший должность первого советника. О нем Пабло Неруда рассказывал мне несколько раз. Действительно, этот человек мог быть типажом из фильмов Хичкока. Эльза Триоле сделала его персонажем своего романа. Звали этого молодчика Арельяно Марин. В начале 30-х годов он считался одним из самых блестящих студентов Католического университета в Сантьяго. Столичные театры ставили его пьесы… По вечерам этот подающий надежды студент подолгу играл в карты с самим ректором университета — монсеньором Карлосом Касануэвой. Всем своим видом Арельяно Марин походил на змею в пенсне: удлиненное лицо, маслянистые бегающие глаза, взгляд, уходящий в сторону, длинные руки, вечно потные ладони… Стараниями высоких покровителей он попал в Чилийское консульство в Нью-Йорке. Тогдашний консул Альфредо Грее, крупный коммерсант, занимавшийся экспортом, был личным другом президента Алессандри.

Я познакомился с Арельяно Марином в середине 1938 года, когда приехал в Нью-Йорк в составе чилийской делегации на Конгресс молодежи в защиту мира, который состоялся в Вассаровском колледже в Поукипси. У нас в Чили близились президентские выборы. Арельяно Марин почуял — нюх, как у ищейки! — что победу может одержать Народный фронт, и потому при первой встрече со мной стал вдруг изливаться в своих симпатиях к левым. Ему наверняка казалось, что он полностью покорил меня ловко разыгранным спектаклем. Что ж, Арельяно — актер и автор пьес, ему и карты в руки. Он не жалел ни пышных слов, ни слез, когда говорил о своей готовности бросить все и вся и целиком посвятить себя делу Революции. Чуть позже, когда мы вместе проезжали по Бруклинскому мосту, он вдруг поведал мне о своем бурном романе с одной женщиной уже не первой молодости. Но я-то знал, что эта женщина весьма блюдет свою честь…

В ночь победы Народного фронта шустрый Марин улетел из Нью-Йорка первым самолетом. На другой день он был уже в Сантьяго и прямиком направился к нам, чтобы объявить о твердом решении стать настоящим революционером, служить революции и высшим целям коммунизма. Арельяно Марин стал ходить в альпаргатах, без галстука. Кричал на всех перекрестках, что, мол, создаст Народный театр, который будет выступать на улицах и стадионах, организует певческие союзы и вовлечет в них тысячи чилийских рабочих. Этот неофит просто неистовствовал. Его по-прежнему ускользающие глаза горели блеском дамасской стали. Для своих новых товарищей он навез целую гору подарков.

И вот через две недели Арельяно Марин был принят, как достойнейший из достойных, на службу в Министерство иностранных дел и назначен советником того человека, которого президент решил сделать министром иностранных дел. Меня этот новоиспеченный советник принял в зале, который я мысленно называл «зал карты мира»: там во всю стену висело затейливое изображение нашей матери-земли и разноцветные флажки указывали на ней расположение чилийских посольств и консульств. Все, что произошло между мной и Марином, заставило меня вспомнить рассказы Неруды о том, как за двенадцать лет до этих событий он отправился в далекое странствие на Восток. Теперь дипломатические посты самоуправно распределял Арельяно Марин. Но пользовался не глобусом, как это было при Неруде, а роскошной картой… Одарив меня самой доброжелательной улыбкой, он сказал: