Читать «Неруда» онлайн - страница 198

Зная все это, Неруда понимал, что ему поручили нелегкое дело. Но он был последней надеждой растерянных темукцев. Они верили, что он сумеет переговорить с Габриэлой, как поэт с поэтом, наконец, как ее давний друг. И тогда она непременно согласится пробыть хоть час-два в городе, где с нетерпением ждут встречи с ней, чтобы выразить ей всю свою любовь и почитание.

В то время между Темуко и горным аргентинским курортом не существовало телефонной связи. Как выяснилось, единственный способ поговорить с Габриэлой — радио, которое только-только появилось в южной провинции. Сеньор Майо, тогдашний владелец радиостанции, сумел связать Неруду с Габриэлой Мистраль. Пабло вложил весь жар своего сердца в слова, обращенные к поэтессе. И не столько потому, что хотел добиться ее согласия, сколько потому, что действительно преклонялся перед ее поэзией. Габриэла упорствовала, возражала, но, поддавшись уговорам, пошла на маленькую уступку. Пусть будет так: когда поезд остановится в Темуко — а это всего десять-пятнадцать минут, — она выйдет к дверям вагона или сойдет на перрон, чтобы приветствовать всех собравшихся. Неруда добился немногого, но и на том спасибо.

В тот день задолго до прибытия поезда на вокзале собралось полно людей, чтобы увидеть женщину, ставшую живой легендой, и услышать из ее уст хотя бы несколько слов. Чинно выстроились школьницы — они споют песни на ее стихи, а потом, когда запыхтит паровоз, вместе со всеми помашут ей на прощанье.

Однако Габриэла Мистраль не сошла на перрон и даже не показалась в дверях вагона. Окно ее купе было плотно зашторено. Никто не увидел поэтессу. И она никого не увидела. Так и не вычеркнула город Темуко из списка проклятых городов. Содом и Гоморра! Расплавленная сера и огонь. Нет, Габриэла не обернется назад и не станет соляным столбом. «Пусть дым восстанет из земли, как из печи раскаленной…»

Неруда рассказывал мне все это без тени осуждения. Габриэла относилась с неприязнью не только к Темуко. Многое в Чили раздражало ее, коробило. В одном из писем Габриэла Мистраль сказала, что, решись она безвыездно жить в Чили, некоторые из ее земляков, при их поразительной бесцеремонности и бестактности, через месяц-другой превратили бы ее в «Габи».

Эта женщина с крестьянскими корнями говорила: «Многие чилийцы полагают, что вся культура — от учености, от степени бакалавра, но она, культура, — от матери-земли». Габриэла Мистраль жаловалась, что ее одолевают анонимными письмами, «немыслимо пакостными и злобными». Поэтесса всегда резко осуждала чувство расового превосходства, которое открыто выражали некоторые чилийцы, да и вообще латиноамериканцы. Таких людей Габриэла Мистраль называла «ублюдками». «Они кричат, надрывая горло, о своем чисто европейском происхождении, а я вижу по их отливающим синевой скулам, по маслянистому блеску черных волос и по разрезу глаз, — с каким благородством, как гордо в них проступают те капли таинственной азиатской, индейской крови, от которой они так неистово открещиваются… Этих людей надо сторониться — они фальшивы». И Неруда полностью с ней согласен. Яркое тому подтверждение — все его творчество. Он навсегда запомнил завет Габриэлы: «Не допускать, душить, уничтожать малейшие проявления ксенофобии, которые возникают на наших землях».