Читать «Неруда» онлайн - страница 173
Володя Тейтельбойм
Все как-то сразу запуталось, усложнилось. Но нам более всего хотелось быть новаторами в поэзии. Разве это не главное для подлинных революционеров? Так и только так мыслил я в те времена. Ангита держался иных взглядов. Он никогда не отступал от религии, от веры…
Все вечера я просиживал в зале Общего фонда Национальной библиотеки. Проглатывал одну за другой книги, поступавшие из Франции. Туда приходил не менее страстный и увлеченный книгочей Эдуардо Молина Вентура. В этом человеке была какая-то таинственность, и ему выпадало совершать бесконечные открытия, то истинные, то мифические. А я, как пьяный, зачитывался поэзией. Однажды в строках Рабиндраната Тагора из «Садовника» я уловил звучание Шестнадцатого стихотворения из «Двадцати стихотворений о любви» Пабло Неруды. Сличил оба текста — почти одно и то же… Через много лет мексиканский поэт Эфраин Уэрта скажет: «Тысячу раз я замечал, к своему удивлению, что у меня неожиданно выходит парафраз. Однако, чтобы подражать итальянцам или древним римлянам, надо по крайней мере быть Гарсиласо де ла Вегой, а чтоб создать парафраз Тагора — Пабло Нерудой».
Тогда я поделился своими впечатлениями с одним приятелем-поэтом. А вскоре в журнале «Про», которым руководил Уйдобро, появилось нечто вроде обличительной статейки. И пошло-поехало… Все раздули до невероятия. Друзья Неруды пытались через печать доказать, что это никакой не плагиат, а парафраз. Некоторые из них писали, что еще перед первым изданием «Двадцати стихотворений о любви» они советовали Неруде дать сноску к Шестнадцатому стихотворению и объяснить, что это в подражание Рабиндранату Тагору.
Да и сам Неруда припоминает, как однажды после отчаянной ночной гулянки он шел в рассветный час по улице в Сантьяго вместе с Хоакином Сифуэнтесом Сепульведой и вдруг сказал: «Слушай, напомни мне одну вещь. Надо добавить примечание о парафразе Тагора», а Хоакин ему в ответ: «Не надо, Пабло, а то тебя обвинят в плагиате». «Тем лучше! Это станет сенсацией, и мою книгу расхватают, как горячие пирожки».
А позже, в 1937 году, в кратком послесловии к пятому изданию «Двадцати стихотворений о любви» — оно вышло в Сантьяго — Неруда пишет:
«Сейчас я больше всего думаю о Гражданской войне в Испании, и вот в пятый раз, как назло, не успел перечитать рукопись этой книги и внести в нее необходимые поправки. Теперь скажу лишь, что Шестнадцатое стихотворение — в основе своей парафраз стихотворения из „Садовника“. Об этом уже давным-давно всем известно. Ну, а мои ненавистники, которым трудно смириться с такой жизнестойкостью книги моих юношеских лет, прикинулись зачем-то беспамятными… Дорогим друзьям — большому писателю Диего Муньосу, блистательному Томасу Лаго, человеку редкого благородства Антонио Рокко дель Кампо и его прекрасному чуткому сердцу я посвящаю это издание книги, которая пробилась к свету из моих глубин, точно живое растение, или как неведомый, ничем еще не названный минерал…
