Читать «Паниковский и симулякр» онлайн - страница 5

Большой Культурный Империализм имеет две стороны. Кроме отождествления языка, литературы, народа и государства в одно нерасторжимое целое, он выражается ещё и в секционно-дисциплинарном построении системы воспроизводства знания. Египтологи или русисты — это замкнутая в себе каста специалистов, определяемых строго установленным набором знаний (знанием языка первоисточников и т. д. и т. п.), в свою очередь подразделяемых на мелкие касточки специалистов, к примеру, по древнерусской литературе, по 18 веку, по советской литературе 30-х — 50-х гг. и т.п. Не дай Бог специалисту из другой касточки, не говоря уж о другой большой касте, забрести на эту территорию. Накинутся, как бультерьеры, и загрызут. Фуко и Деррида, нарушившие в Европе эти конвенции, превратились в enfants terribles академического европейского знания, и злобное мнение “специалистов” (т. е. членов каст) об их работах — не редкость и сегодня. И оно, это мнение, строго говоря, совершенно оправдано. Человек, путешествующий в своём вопрошании поперёк каст, несомненно наделает множество ошибок, непростительных для узкого кастового профессионализма. Так уж устроена имперская академическая модель, что сама структура знания базируется на знании мельчайших деталей, вполне усвояемых только членами касты. Немыслимо “налётчику” со стороны усвоить эти детали мимоходом. А именно знание этих деталей и составляет для членов касты самоценность. Знание существует для самого себя, наращивание его массива — суть и смысл академической системы. И сколько ни обсуждай модную сегодня в европейских университетах тему “междисциплинарных исследований”, дело не сдвинется ни на шаг, ибо сама система знания устроена на основе моноэтнического империализма.

Этой модели отчасти противостоит другая, американская модель, в которой знание носит прагматический характер. Драган говорит об этой модели как об “инертной”. Достаточно сравнить американскую университетскую “инертность” с европейской, чтобы увидеть весьма существенные различия. Для американской модели в её основе важны, как мне кажется, не детали, важно решение, важна продуктивная собранность фрагментов знания из разнообразных дисциплин для какой-то практической цели. Этому соответствует подвижная структура организации подразделений внутри частных (т. е. не зависящих от государства, в отличии от Европы) университетов, где соединение специалистов из разных дисциплин и образование новых, невиданных наук (вроде gender studies) — норма жизни. Открытость учёных, знающих разное и о разном, друг другу — беспрецедентна для Европы. Фуко чувствовал себя в американских университетах куда уютней, чем среди “коллег” в Париже.