Читать «На неведомых тропинках: По исчезающим следам» онлайн - страница 67

Первой Очаковской улицы на карте не было, как и третьей, четвертой, пятой и всех последующих. Но вторая змеиным хвостом обвивала Остов на севере, изгибаясь и петляя меж редких домами и песочными ямами. Жилье здесь не пользовалось популярностью, и выглядело так, словно было готово развалиться если не в этот год, то в следующий. Не заброшенные халупы, а скорее лачуги маргиналов. Алкоголиков, нищих, опустившихся и ничего не желающие делать и знать людей. Подлатают, чтобы не рассыпалось, и живут дальше, а если что-то отвалиться, значит, такова судьба. Красить постройки никому в голову не приходило, как и поднимать повалившиеся заборы.

Я двинулась вдоль грунтовой с остатками асфальта дороги, где-то на противоположном конце улицы забрехал пес. С каждым шагом, следов запустения становилось все больше и больше. Кусты, деревья, лебеда, проросшая прямо сквозь ступени крыльца, птичий помёт на крышах, серое осиное гнездо перед выбитым окном. И нарастающая почти неслышная вибрация, от которой хочется убежать.

Не думаю, что здесь живут люди, заказывающие пиццу. Не думаю, что тут, вообще, живут, в отличие от начала улицы, где на веревках сушилось видавшее виды белье. Все, кто пытался либо в психушке, либо привыкают к долгим прогулкам по безвременью.

По тому, как натянулось что-то внутри, я поняла, что встала на стёжку. Дорогу в нашу тили-мили-тряндию. Улица закончилась тупиком, в котором стоял дом, его стены еще хранили воспоминания о светло-голубой краске, на торце чернел едва заметный номер «23».

Все бы ничего, да только об этой стежке нет ни единого упоминания, ни в книгах, не на официальном сайте восточных пределов. Она также не входила в число тех трех, что располагались в непосредственной близости от Остова.

Вопрос, что сделал Мартын, когда понял, куда именно надо доставить пиццу? Ответ прост — доставил. Даже мы в Юково бывало заказывали еду на дом, правда, всегда старались встретить посыльных перед переходом.

Я подошла к чудом державшейся вертикально части забора. Вдоль косых, расщепленных досок, шла засыпанная песком сточная канава. Влажно поблескивающая густая рыжая грязь, по цвету очень напоминала ту, что осталась на шинах мотороллера. Я присмотрелась к рифленым следам, тут стояло что-то на двух колесах. Мопед или мотоцикл, а вот для велосипеда следы слишком широкие.

Чем ближе к дому, тем тише становились звуки. Стих ветер, замолкла и без того редкая перекличка птиц, даже собственные шаги потеряли силу, став совершенно бесшумными. Я миновала заросли лебеды и крапивы, гигантский зонтик прошлогоднего борщевика, проросшего прямо сквозь дырявую стену. Он едва заметно качнулся в мою сторону. Не запертая, а только прикрытая дверь, рассохшиеся доски и хорошо смазанные петли.

— Эй, — позвала я вдруг севшим голосом, и звук затерялся в неестественной тишине стёжки.

Я сделала первый шаг внутрь. Пол тщательно очищен от мусора, как и дом. Ни мебели, ни людей. Ничего. На обоях в прихожей широкий темный прямоугольник, вероятно, здесь висело зеркало, или постер с молодежным певцом или лунный календарь огородника. На потолке пучки скомканных проводов, облетевшая краска. Голо, пусто, тоскливо. Сюда не забредают бомжи или подростки, ни следов кострищ, ни грязного матраса в углу, ни пластиковых стаканчиков и использованных презервативов. Даже пыли нет.