Читать «Подлинная история девочки-сорванца.» онлайн - страница 9

Вздохнув в очередной раз, я раскрыла тетрадку, сложила вдвое промокашку, и у меня мелькнула мысль: а что, если… Да ну, где я столько промокашки найду?! Какие-то у меня с утра мысли дурацкие!

Я вынула свою ручку. Теми, что в приборе, я тоже пользовалась, но редко. Своя, деревянная, как-то роднее. Как устроена ручка? Деревянный стержень, выкрашенный в синий цвет, на кончике – красный, с белой полоской. Этот кончик у всех обгрызен. Я не грызу ручку, но следы чьих-то зубов всё равно есть. Чьи это зубы? Я машинально взяла кончик ручки в рот.

На другом конце ручку опоясывал металлический блестящий стержень, куда надо было вставлять рифлёное раздвоенное острое перо. Почему острое? Сначала я тихо ругалась, когда перо втыкалось в бумагу, потом поняла, что это специально сделано: когда пишешь неправильно, перо втыкается, и не даёт делать ошибку!

Вот у Раисы Ивановны перо! На кончике перо не острое, а образует, как бы, шарик. Таким пером очень приятно писать, оно скользит по мягкой бумаге, не цепляясь.

Раиса Ивановна сказала, что, когда научимся хорошо писать, тогда сможем пользоваться такими перьями, а пока – учитесь!

Ещё у некоторых начали появляться авторучки. Пальцы у всех и так были в чернилах, а у владельцев авторучек в чернилах были все ладошки, потому что авторучки текли. Авторучки набирались, как пипетки, у них тоже были такие резиновые колпачки, как у пипетки: сначала свинчиваешь пластмассовый колпачок, под ним находится пипетка. Нажимаешь на неё, окунаешь перо в чернила, и набираешь резервуарчик чернилами. Были ручки и с поршнем. Крутишь сверху за шпенёк, поршень опускается, или поднимается…

Учителя очень неодобрительно смотрели на это чудо инженерной мысли. Кто-то отбирал ручки, чтобы отдать родителям, наиболее сердитые разбивали ручки прямо на полу, ещё и давили каблуком, под рёв владельцев. Учителя уверяли, что эти самописки уродуют почерк.

Может, так оно и есть, думала я, в очередной раз обмакивая перо в чернильницу.

Так. Выводим горизонтальную чёрточку, получается тонко, потом ведём вниз, перо слегка раздваивается, получается линия потолще, потом снова… Ну вот! Откуда-то зацепилось волокно, и тащит некрасивый след! На письменном приборе есть специальная перьечистка, сделанная из нескольких кружков нарезанной и скреплённой между собой плотной материи. Чищу там перо, внимательно его разглядывая, не пора ли поменять? Да ну его! Высунув кончик языка от усердия, в поте лица я заканчиваю упражнение в тетрадке в косую линейку. Надо ещё переписать в чистовик!

Может, пока заняться арифметикой? Толик, вон, уже справился с домашними заданиями, читает устные, поглядывая на мою книжную полку. Ещё бы! На полке у меня стоят такие книги! «Звезда КЭЦ» Беляева, толстая, потрёпанная, потом, «Пылающий остров» Казанцева, тоже толстая, ещё «Аэлита», «Гиперболоид инженера Гарина» Толстого… Все не перечислишь. Есть даже «Три мушкетёра»!

- Саша, - Толик умоляюще смотрит на меня, - можно почитать? – я киваю, сосредоточенно глядя в тетрадку. Чтобы буквы выходили правильно и ровно, надо, чтобы середина тетрадки, на сгибе, была на уровне середины груди…