Читать «Владимир Высоцкий. Только самые близкие» онлайн - страница 130

И все это поломал Федотов:

— Да вы что?! На даче? Нас же всех посадят, если что…

Короче говоря, все время чувствовалось, что он не хочет, чтобы Высоцкого забрали. Не хочет! И даже непонятно почему… Что он считал себя профессиональнее нас? Об этом и речи не могло быть после того, что мы увидели в спальне. Мы пытались у него узнать: что он делает, по какой схеме? Он не очень-то распространялся, но мы поняли, что от промедола он хочет перейти к седативным препаратам — седуксен, реланиум, хлоралгидрат… В общем, через всю седативу, минуя наркотики… Но это совершенно неправильная позиция! Совершенно! И теперь ясно, что Высоцкого просто «проспали», как мы говорим… Да и Федотов сам рассказывал об этом.

Ведь этот диагноз смерти — якобы инфаркт миокарда, — он всех устроил. Все с радостью за него ухватились. А ведь это делается все очень просто: берется одна кардиограмма… Я сейчас могу показать вам десяток кардиограмм с инфарктом… Все дело в том, чтобы убрать все предыдущие кардиограммы, — тогда не с чем сравнивать. О том, что подсунули кардиограмму, мне говорили Годяев, Сульповар и еще кто-то из реанимобильных фельдшеров…

Извините, я все время отвлекаюсь, но что делать… В общем, исходя из того, что надо подготовить Высоцкого к первому августа и что мы можем взять его только на два-три дня, мы решили забрать его через день — то есть 25 июля утром.

А двадцать пятого я прихожу на работу, фельдшера мне говорят:

— Станислав Алексеевич, Владимир Семенович умер.

Среди ночи Федотов вызвал нашу машину. На Малую Грузинскую ездили Рюрик Кокубава и Володя Коган. Кстати, вам с ними тоже надо поговорить…

Я тогда разозлился страшно. Ведь почему еще мы с Леней взорвались двадцать третьего? — Хлоралгидрат! Этот препарат всегда у нас был, но мы его почти не применяли. А если и применяли, то только в клизмах… А Федотов мешал хлоралгидрат с водкой. Вот в чем дело! Ведь если мешать препарат с водкой, то его действие усиливается, по крайней мере, в два раза. Они потенцируют друг друга. Поэтому мы и застали Высоцкого в таком состоянии — это была кома! Медикаментозная кома.

И если ночью двадцать пятого был аналог ситуации двадцать третьего — а, судя по всему, аналог был полный — Высоцкий умер от асфиксии. Запал язык, и он просто не смог дышать… Ведь он был полностью релаксирован — расслаблен — за счет больших доз седативных препаратов… И ведь Федотов лечил его этим методом не день и не два — по крайней мере, последние две недели.

Да, вскрытия не было, но оно могло бы и не установить точной причины… Кстати, утром двадцать пятого я думал, что Высоцкого привезут на вскрытие в Склиф. И совершенно озверевший позвонил своим судмедэкспертам (хотя, конечно, этого делать не стоило)…

И говорю Вороновой Инессе Васильевне:

— Сейчас привезут Высоцкого — посмотрите, чтобы кровь взяли на все яды…

Но Высоцкого не привезли…

Вот Смехов сказал, что Высоцкий умер от самого себя… Да, в какой-то мере от самого себя. Но ведь он не весь умер, он убил только свое тело. Это Смехов умрет, и после него ничего не останется, кроме кучки праха. А Высоцкий останется.