Читать «Хрущев. Кремлевский реформатор» онлайн - страница 147

Направив Кеннеди поздно вечером 24 октября пространное письмо, написанное в прежнем задиристом тоне, и получив уже утром 25 октября лаконичный и твердый ответ, Хрущев понял из него, что президент не отступит от выраженного в его письме требования «восстановить существовавшее ранее положение», то есть удалить с Кубы ракеты. Хрущев поручил подготовить новое письмо, в котором допускалась бы возможность вывода ракет с Кубы или их уничтожение там при двух условиях: обязательства США о ненападении на Кубу и удаления американских ракет из Турции и Италии. Проект такого письма был подготовлен и представлен Хрущеву.

Но к концу дня 25 октября в Москву стали поступать сообщения по линии спецслужб, в том числе из Вашингтона, нагнавшие на Хрущева и других советских руководителей еще больше страха. В одном сообщении из Вашингтона, например, говорилось, что в ночь на 25 октября нашему разведчику, находившемуся в Национальном пресс‑клубе, знакомый бармен русского происхождения рассказал о якобы невольно подслушанном им разговоре двух известных американских журналистов. Из него будто бы явствовало, что Белым домом уже принято решение о вторжении на Кубу «сегодня (т. е. 25 октября) или завтра ночью». Для большей убедительности упоминалось, что одному из этих журналистов, Роджерсу, аккредитованному при Пентагоне, предстояло уже через несколько часов отправиться во Флориду для следования затем с войсками вторжения. Более того, в сообщении говорилось, что нашему разведчику удалось переговорить накоротке и с самим Роджерсом, догнав его на выходе из пресс‑клуба, и тот, дескать, в общей форме подтвердил такую версию.

Как говорил затем в своих воспоминаниях Хрущев, он понимал, что такого рода информация вполне могла доводиться до сведения наших людей с целью нажима на Москву. Тем не менее в тот момент игнорировать ее было рискованно, тем более что практически одновременно в Москву поступили другие подлинные сообщения — о приведении вооруженных сил США в полную готовность. Эти сообщения основывались, насколько я знаю, на перехвате переданного 24 октября открытом текстом приказа о переводе Стратегического воздушного командования США (в него же входили и ракетные силы) из состояния Defcon‑5 в состояние Defcon‑2 (впервые за послевоенную историю), что означало полную боевую готовность, включая готовность к ядерной войне.

Получив столь тревожные сообщения, Хрущев, как выразился рассказывавший мне об этом В.В. Кузнецов, «наклал в штаны» и в первой половине дня 26 октября сам продиктовал новое письмо, опустив в нем вопрос о выводе американских ракет из Турции и Италии. При этом им было сказано, что «главное в данный момент — предотвратить вторжение на Кубу, а к Турции можно будет вернуться потом». Так, по моим данным, родилось «примирительное» письмо от 26 октября. Текст его был передан посольству США в Москве, как уже упоминалось, около пяти часов дня, то есть когда в Вашингтоне было еще утро. Но ввиду того, что письмо было довольно длинным и местами сумбурным, на его перевод в американском посольстве ушло немало времени, а затем имела место некоторая задержка (по не до конца выясненным причинам) с передачей посольской шифровки с его текстом в Вашингтон московским телеграфом. В итоге в госдепартамент США оно поступало частями между 18 и 21 часом по вашингтонскому времени, а президенту и другим членам Исполкома СНБ его полный текст был доложен примерно в 22 часа, когда в Москве уже наступило утро 27 октября.