Читать «Гвенди и её шкатулка» онлайн - страница 2

— Хорошо сказано. Да и сама ты ничего, Гвенди. И кстати, откуда у тебя такое имя?

— Это комбинация. Папа хотел назвать меня Гвендолин, в честь его бабушки, а мама — Венди, как в «Питере Пэне». Они пошли на компромисс. А вы здесь в отпуске, мистер Феррис?

Скорее всего так и есть; в конце концов, они в Мэне, а Мэн называют «Страной отпусков». Так даже на номерах машин пишут.

— Можно и так сказать. Я езжу туда-сюда. На этой неделе я в Мичигане, на следующей — во Флориде, потом, может, заскочу на Кони-Айленд съесть хот-дог и покататься на «Циклоне». Я, что называется, бродяга, и вся Америка — мой участок. Я послеживаю за некоторыми людьми и время от времени проверяю, как у них дела.

С поля за детской площадкой раздаётся металлический удар биты и радостные крики.

— Рада была с вами поболтать, мистер Феррис, но мне правда…

— Погоди минутку. Видишь ли, ты одна из тех, к кому я приглядываюсь в последнее время.

Это должно было прозвучать зловеще (и в какой-то степени прозвучало), но он всё ещё улыбается, взгляд у него оживлённый, и если он маньяк-педофил, то хорошо это скрывает. Наверно, лучшие из маньяков-педофилов так и делают, думает Венди. «Прошу в мою гостиную», — сказал паук мухе.

— У меня есть одна версия по поводу вас, мисс Гвенди Питерсон. Основанная, как все лучшие версии, на наблюдениях. Хочешь узнать, какая?

— Ну да, наверное.

— Я заметил, что ты малость пухловата.

Наверно, он видит, как она напряглась, потому что поднимает руку и качает головой — «не спеши».

— Может быть, ты даже считаешь себя толстой, потому что женщины и девушки в этой нашей стране очень странно воспринимают свою внешность. СМИ… ты знаешь, что это означает?

— Конечно. Газеты, телевидение, «Тайм», «Ньюсвик».

— Именно. Так вот, СМИ говорят: «Девушки, женщины, вы можете быть кем захотите в этом дивном новом мире равных возможностей, но при условии, что вы видите носки своих туфель, когда стоите прямо».

«Он следил за мной, — думает Гвенди, — потому что я каждый день так делаю, когда добираюсь до верха». Она краснеет. С этим ничего нельзя поделать, но румянец — это только на поверхности. А под ним — некий вызов, упрямство; то, что, собственно, и гонит её на эту лестницу. И ещё Фрэнки Стоун.

— И вот моя версия: кто-то прошёлся по твоему весу или внешности, или, может, по тому и другому, и ты решила взять дело в свои руки. Ну как, попал? Может, не в яблочко, но где-то близко.

Может, потому, что он незнакомец, ему она может сказать то, в чём не призналась родителям. А может, дело в его голубых глазах, в которых светится любопытство и интерес, но нет ничего обидного для неё — или она просто этого не видит.

— Один мальчик из школы, Фрэнки Стоун, начал называть меня «Гудиер». Ну, как…

— Как дирижабль. Да, я знаю дирижабли «Гудиер».

— Угу. Фрэнки — какашка.

Она думает, не рассказать ли о том, как Фрэнки скачет по площадке и распевает: «Я — Фрэнки Стоунер! От меня тёлки стонут!», но решает, что не стоит.

— Другие мальчишки тоже начали меня так называть, и некоторые девочки подхватили. Не мои подруги — другие девочки. Это было в шестом классе. С сентября я иду в среднюю школу, и… в общем…