Читать «Не оставляй меня, любимый!» онлайн - страница 40

Нет, Карина старалась ничем не выдать плохое расположение духа. Последнее время она вообще не включала при мне «режим Снежной королевы», но порой ее льдистый взгляд и отрешенность проступали сквозь милые черты Золушки. В Париж со мной летела именно Снежная королева, только притворяющаяся своей домашней ипостасью. И, конечно, полюбить Париж таким, как мы его увидели, она не могла.

Вообще, говорят, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда, но при этом почему-то считают, что для любви не нужно никаких усилий – дескать, любовь сама приходит, когда ее совсем не ждешь. Да, приходит она сама, не спрашивая разрешения. Садится, как жар-птица на перила балкона. Но если не поймать ее, не удержать, обжигая пальцы о пламенеющие перья, – от нее только воспоминания останутся и ожоги, в лучшем случае – на сетчатке, но чаще – на сердце.

– Сегодня наша последняя ночь в Париже, – напомнил я Карине. – Завтра мы улетаем.

Она вздохнула:

– Ты, наверно, сердишься на меня?

– За что? – удивился я.

Она протянула руку и коснулась пальцами моей руки.

– Ты так хотел меня порадовать, – сказала она. – Не думай, что я это не оценила.

Я перехватил ее пальцы, слегка сжав:

– Ну что ты… мне просто хочется, чтобы тебе было хорошо.

Я хотел бы сказать, что мне хочется дарить ей радость. Воплощать ее мечты, исполнять ее желания. Видеть, как в глазах ее Золушки вспыхивает свет счастья. Наверно, нам чаще надо говорить то, что думаешь. От наших слов, от того, как и когда они сказаны, зависит так много. Словом можно поразить, а можно залечить раны.

И ты не знаешь, не можешь знать, успеешь ли высказать то, что необходимо. Будущее не принадлежит нам, и что скрывается в его темноводье, не знает ни одна живая душа. Потому если в душу приходят хорошие, правильные слова – спешите высказать их. Потом может быть поздно…

– Я знаю, – тихо ответила она. – Для меня это очень важно. Просто я хочу, чтобы ты знал – мне очень с тобой хорошо. Я счастлива, что случай свел нас. И если даже я раздражаюсь, то не на тебя, понимаешь?

– Я знаю, – сказал я. Мне казалось, я действительно знал это.

– Просто… – Она отодвинула руку, захватила пальцами с авторским маникюром, нежно-розовым с серебряными стразами, салфетку и скомкала ее, словно собираясь сделать оригами. – Я, наверно, неправильная. Я должна бы излучать восторг, глядя на всю эту красоту, но меня отвлекает шум в зале, меня раздражает суета и многолюдство, мельтешение официантов и громогласность арабов… черт, я думала, хоть здесь нет чурок!

– В Париже? – уточнил я.

– В ресторане, – ответила она. – Блин, и я когда-то еще считала, что в Москве много нацменов! Да по сравнению с Парижем Москва – это… это…

Она не смогла подобрать сравнение. Я же понимал, о чем она. В дорогом и людном ресторане «Жюль Верн» европейцев можно было легко по пальцам пересчитать. Здесь присутствовали японцы, китайцы, индусы, были арабы и негры, а из европейцев оказались только мы и еще одна компания за большим восьмиместным столом с видом на Елисейские Поля – судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, то ли поляки, то ли украинцы, или, может, белорусы.