Читать «Полюби меня, солдатик...» онлайн - страница 7

— Уже стучались.

— Кто?

— Ваши военные.

Ну, конечно, наши военные, подумал я, — кто же еще? Но мои артиллеристы сюда не заходили, я все время находился со взводом, никто из солдат не отлучался с огневых позиций. Также не видно было, чтобы здесь рыскал кто-нибудь из чужих подразделений. Разве что санинструктор Петрушин.

— Может, зайдете? — заметив мою нерешительность, неуверенно предложила девушка, посторонившись в дверях. Взглянув на ее ровные ножки в маленьких мягких тапочках, я невольно перевел взгляд на свои побелевшие от пыли кирзачи и не без некоторой робости переступил низкий порожек.

Небольшой уютный вестибюль с высоким потолком и огромным застекленным шкафом у стенки, словно шахматная доска, пестрел черно-белой кафельной плиткой пола, посередине стоял небольшой круглый столик под нарядной скатеркой; несколько легких стульчиков расположились вокруг. Два мягких кожаных кресла стояли у стены поодаль. Высокие стрельчатые окна, затемненные снаружи ветвями высоких деревьев, пропускали мало света, и в помещении царил полумрак.

— Вы одна тут? — спросил я, несколько озадаченный бросавшейся в глаза явной зажиточностью этого жилища.

— Почему же? Хозяева есть, — ответила девушка. Она не сводила с меня вопросительно-напряженного взгляда.

— Хозяева — немцы?

— Австрийцы.

— А как же вы тут... оказались?

Это был главный для меня вопрос, от ответа на который зависело самое важное в моем отношении к землячке. Но не успела она ответить, как снаружи раскатисто грохнуло, и что-то с дробным стуком покатилось по крыше. Девушка отпрянула к стенке, а я тотчас выскочил в дверь. За моей огневой, аккурат над лесопилкой, ветер разгонял в небе коричневый клок дыма — это разорвалась шрапнель. В подобном случае лучшее укрытие было в доме или хотя бы под крышей. Но я должен был бежать на огневую.

На бегу я с беспокойством думал о другом — не пристрелочная ли это шрапнель, не засекли ли немцы мои позиции? Второй орудийный расчет располагался по ту сторону заваленной досками лесопилки, как бы ему не досталось... На этой огневой все уже сидели в ровике, хотя от шрапнели ровик — плохое укрытие. С пронзительным треском разорвались еще два шрапнельных, на этот раз поодаль — за главной дорогой. Я послал Скибова узнать, не ранило ли кого-нибудь из второго расчета. Немцы тем временем перенесли огонь на дорогу, наверно, заметили движение пехоты. Только успел Скибов отбежать от огневой, как зазуммерил телефон — комбат спрашивал, что у нас случилось. Сказал ему, что у нас ничего не случилось, а если у кого и случилось, то не у нас. Колошматят пока соседей, возможно, пехоту тоже.

Положил трубку и сидел, прислонясь к чьей-то спине, думал, что обстрел, разумеется, скверное дело, но в одном отношении даже хорош — обстрела не любит начальство. Во время обстрела можно не опасаться, что на твои позиции неожиданно нагрянет какой-нибудь крикливый командир в «Виллисе» или притащится нахлебник — комсорг, парторг или особист-смершевец. Во время обстрела ты сам себе хозяин, лейтенант-взводный, и, кроме немца, для тебя тут врага больше нет.