Читать «Кровь вторая. Орда» онлайн - страница 222

Был он из всей четвёрки самый сильный, самый здоровый. Ручищи, как у нормального мужика ноги. Силища медвежья, молодые берёзки с корнем выламывал. Бесшабашный, вернее сказать, вообще, безголовый, а потому тупой, как пень и ничему не умелый, но все его недостатки покрывались единственным достоинством — он был сын главы поселения и этим всё сказано.

Ленив в делах, похотлив на пакости, как и все ему подобные. По правде сказать, именно в этом деле он только и преуспел, в своей жизни. По молодости, шалости были детские, безобидные, а вот, как подрос, так и пакости стали, куда более чувствительными и сладу с ним у поселенцев не было никакого, так как покрывал папаша все его прегрешения и всё ему сходило с рук, как с гуся вода.

Ну, поругается прилюдно, для вида, ну, отпустит пару затрещин, если дотянется, а ему, такому здоровому, эти затрещины, как комариный укус, не более, хмыкает лишь нагло себе под нос.

Только вот последняя выходка, взбудоражила всех не на шутку. Повздорил Шушпан с мужиком одним, ну что значит повздорил, мужик высказался, где-то, про его безобразия, а Шушпану донесли, вот он и пошёл разбираться.

С мужиком подрался, вернее избил до беспамятства, искалечил его, этот кабан переросток, это ж пол беды, никто б и не заступился, но зачем надо было дочь его, девку «навыдане» силой брать, прямо на огороде, да на глазах у матери. Это был уже перебор.

Ну, и что, что кинулась отцу на защиту и то, когда уж он бессознания упал. Голосила, на руки Шушпану вешалась, только чтоб до смерти не прибил. Что ж за это девку то портить? Селение, тут же встало «на уши». Мужики схватились за оружие, бабы за вилы, серпы и всей кучей на дом большаковский навалились, требуя выдать обидчика на расправу, да, на растерзание, но и тут папаша, хоть и не без труда, утихомирил толпу.

Мужику, за покалеченную морду, выбитые зубы, да, за девку испорченную, откупную дал, а сына своего непутёвого, из поселения прилюдно выгнал, то есть отправил на службу в ближайший становище степной орды, в касаки определяться.

У большака детей было, как гусей в огороде. Одних мужиков наделал пять штук. Шушпан был четвёртый, притом четвёртым он стал, всего то, как пару лет, а до этого младшим из сыновей был, любимым, да, балованным.

По законам, старшие учились делу, да, как вырастали, заводили своё хозяйство, а младшему оставался отчий дом по наследству. Вот и растили Шушпана в баловстве и вседозволенности, как любимчика, а как баба большака два года назад ещё мальчонку принесла, так и Шушпан, вроде, как лишний стал.

К труду с детства не обучен, мужицкому делу с малолетства не приучен. К тому же возненавидел своего младшего братца лютой ненавистью и от всего этого ударился в пьянство и дебоширство. Отцу своему, и то до икоты надоел, не знал отец, как избавиться.

Большак и сам его побаиваться стал. Несколько раз намекал, да, указывал, мол, шёл бы ты в касаки, походами себе на жизнь зарабатывать, а тот, как бычок упрётся, не хочу и всё, мол, что я там забыл, а тут, как всё поселение припёрло, да, папаша под общий гул и в своё облегчение выгнал из дому, так Шушпану и деваться стало некуда.