Читать «Геркулес и Гидра» онлайн - страница 9
Кир Булычев
Эта идея всем понравилась и некоторые студенты начали шутить, потому что люди такого склада всегда стараются шуткой скрыть свою растерянность перед сложностью мира. Я замечал это и раньше. Я же становлюсь совершенно серьезен. И сразу перехожу к сути дела.
— Если бы предметы помнили о своем прошлом, то теоретически можно их заставить это прошлое нам показать, — сказал я.
Некоторые засмеялись вслух, а Манин сказал:
— Костя, от того, что Макар тебе рассказал все раньше, не исходит, что ты можешь демонстрировать так называемое знание.
— Чего! — я даже возмутился. — Макар мне ни слова не сказал. Я сам догадался.
Тут все на меня зашикали. В человеческом обществе все теоретически равны, но попробуй только оказаться умнее окружающих. Сожрут. Так что я окончательно и бесповоротно замолчал и даже хотел уйти, но пересилил себя. И остался.
— Ладно, — сказал Манин, — пошли в гараж.
Шурочка подошла ко мне, потому что я отстал. И сказала:
— Скажи, вы, акселераты, обязательно должны свой нос всюду совать?
— Я думал, — ответил я с достоинством, — что нахожусь в демократическом коллективе и получил по носу. Заслуженно.
— Демократия не означает неуважения, — заметила Шурочка. — Мальчикам не следует стараться быть умнее, чем академики. Всему свое время. Тебе надо еще учиться, учиться и учиться…
— Ладно, шутки в сторону, — сказал я, потому что не умею долго обижаться.
В самом деле мне было очень интересно узнать, какое можно придумать практическое приложение идее о том, что все вещи мира имеют память.
Как вы знаете, у меня пятерки по истории, геометрию я тоже люблю, но в математике и предметах, где надо иметь дело с голыми цифрами, я профан. Свет я конечно в доме починить могу, но уже приемник для меня всегдашняя загадка. Мне проще прожить без приемника, чем копаться в безымянных проводах и схемах. Так что описание их установки было бы, наверно, смешным, если бы я за это взялся. Они перетащили сюда все, что уместилось в фургоне, и в расположении приборов, ящиков и панелей не было никакой логики. К тому же все было смонтировано неаккуратно. Провода провисали, под один из контейнеров был положен кирпич, а в другом была вмятина. Разумеется, этого никто кроме меня не заметил. Все стояли, открыв рты. Гуманитарии, но далекие от искусства.
Манин уже снова забрался на трибуну. В переносном смысле. Он взял в руки нечто вроде подноса, на котором лежал наш Геракл.
— Вот, — сказал он.
Надо снова отвлечься, вы уж меня простите. Геракла нашли при мне. Правда без моего участия. Шурочка тогда подошла к одной нашей девочке, что обскребывала ножом угол каменной плиты и вдруг закричала ей: «Стоп».
Все, разумеется, прекратили работу. Такой крик мог означать лишь одно — бесценный клад!
Но это был не клад. Просто зоркий взгляд Шурочки уловил в желтой породе инородное вкрапление. Это большое искусство. В первые дни мне могла попасться какая-нибудь ценная керамика и я бы ни за что не догадался, что это — не обычная порода. У тех, кто ездит в экспедицию не первый год, вырабатывается буквально чутье на такое. Чуть потемнее или чуть посветлее. Чуть другая фактура, какая-то полоска, которую вряд ли могла прочертить природа…