Читать «Вовка с ничейной полосы» онлайн - страница 3

Потом Рыжий заставил их чистить картошку, а сам уселся на крыльце, вытащил из кармана губную гармошку и заиграл, раскачиваясь всем телом и время от времени закатывая глаза.

- Рус Иван может карашо рапотать, только… ему… нужен палька! - сказал он вдруг и захохотал.

- Ишь что выдумал, стервец! - процедил сквозь зубы дед.- Холуй проклятый! - И со злостью швырнул картошку в котёл.

Солдат ещё поиграл немного и, уходя в дом, сказал:

- Рус будет карашо рапотать… Мы… пойдём вперёд.- Он показал рукой на восток.- Ваш изба… будет целый.

- Нашёлся благодетель! - усмехнулся дед.

- Чего здесь сидеть! Рыжему служить? - зашептал горячо Серёжа.- Надо к своим пробираться!

- К своим, говоришь?.. А ты знаешь, где свои-то? Раз фашисты наступают, собираются идти дальше, значит, наши далеко, к ним не дойдёшь…

3

Вопреки обещаниям Рыжего, шли дни, недели, а немцы из деревни не уходили. Наоборот, по всему видно было, что они намереваются здесь обосноваться надолго. Вокруг деревни возводили оборонительные сооружения, на их строительство согнали всех женщин, даже старух. В доме правления колхоза разместили комендатуру. Тут же на стене вывесили приказ, запрещающий жителям деревни появляться ночью на улицах. За нарушение - расстрел.

Дед с Серёжей с раннего утра до позднего вечера работали на денщика капитана: таскали воду, дрова, копали в огороде картошку и приносили в избу. Серёжа видел, как от болезни ног, плохого питания, от жгучей обиды, от мысли, что над ним, старым человеком, измываются немцы, а он ничего не может поделать, дед с каждым днём всё более и более худел, словно на глазах таял. Ночью он почти не спал, всё кряхтел, ворочался, мучительно кашлял. Утром долго растирал ноги, прежде чем встать.

Серёжа старался изо всех сил помогать деду. Но им обоим было трудно - Рыжий передохнуть не давал.

Серёжа теперь всю свою ненависть сосредоточил на Рыжем. Но сделать ничего не мог. Рыжий всегда был начеку. Как-то раз незаметно Серёжа подбросил в кастрюлю с супом песку. Рыжий не стал выяснять, кто это сделал. Он взял мальчика за чуб и несколько раз так ударил затылком о перила крыльца, что Серёжа неделю не мог притронуться к голове. Дед, когда узнал об этой истории, очень ругался:

- Ничего ты ему не докажешь! Только сделает тебя инвалидом или того хуже… Из-за этого негодяя умирать не стоит. Он сам скоро подохнет со страху. Ведь это они с нами, безоружными, с малым да старым, храбрые, а сами-то боятся фронта, боятся Красной Армии, как чёрт ладана. Говорят, им жарко приходится. И под Ленинградом, и под Москвой.

И правда, денщик теперь реже играл на губной гармошке, меньше смеялся, и в его водянистых глазках мелькал испуг.

Однажды под утро дед и внук проснулись от орудийного гула.

- Это наши! - воскликнул дед, прислушиваясь.- Со стороны переправы…

У Серёжи радостно забилось сердце - теперь-то он уйдёт к своим, что бы там дед ни говорил.

А тут и новая радость - капитан вместе с фельдфебелем и денщиком переехали жить в комендатуру. Там сделали специальную пристройку, весь двор обнесли колючей проволокой.