Читать «Смерть и воскрешение А.М. Бутова (Происшествие на Новом кладбище)» онлайн - страница 2
Александр Шаров
Лирический роман-притча Александра Шарова начинается со смерти героя. Проведя нас через времена сталинских «чисток», годы Великой Отечественной, нелегкое послевоенное время, автор закольцовывает композицию, возвращаясь опять к середине 80-х годов ХХ века, к времени ухода героя из жизни и посмертного суда над ним.
Кто же победит в страшном споре: исчезнуть Бутову совсем из этого мира или ему оставят шанс на возвращение? Писатель отвечает на этот вопрос: только память других людей и творчество даруют человеку бессмертие. И такое бессмертие не сможет отнять никакая сила.
Герой Александра Шарова обретает себя после смерти, а новые публикации книг писателя — бесспорное подтверждение его правоты.
1
Бутов лежал на недавно открытом в Т. Втором городском кладбище, которое пока так просто и именовалось: «Новое». Покойников было еще очень мало, а на участке Бутова и совсем никого. Этот его участок был временно ограничен лишь четырьмя колышками с протянутой между ними серой бечевкой.
Участок был квадратный, довольно просторный: рыжие кочки в жесткой увядшей траве, поднимающиеся над стылыми лужами. Дальше во все стороны точно такие же квадраты, ограниченные единственно колышками и бечевкой. Только на одном успели воздвигнуть большой черный крест на каменном надгробье. А там — снова плоская земля, узенькие дорожки между участками, полузалитые водой, на горизонте серо-бурый дощатый забор. Места незавидные — должно быть, поэтому их и определили под кладбище.
— И правильно, — вяло подумал он.
Мысли ворочались тяжело, скучно, как бывает, если наглотаешься снотворного, но сон тебя не взял. Такое состояние тянулось ровно и однообразно с того момента, когда ужасная боль в сердце разом оборвалась и Бутов вначале подумал: «Вот хорошо!», но не обрадовался и по отсутствию радости — горя тоже не было, — догадался: «Да ведь я умер, преставился, как говорится».
А потом он ничего не видел, не чувствовал и очнулся только на третий день; это он понял, потому что там, далеко, в месте, которое еще несколько дней назад он называл «домом», там, в другом, живом измерении, на столе в бывшей его комнате стояли закуски; приходили гости, суетилась жена, и по общему разговору можно было понять, что готовятся отмечать «третины».
Это все Бутов как-то так ощущал; он многое как-то ощущал, видел и слышал сквозь землю, иногда на огромном даже расстоянии.
В гроб влага не просачивалась. От хорошо пригнанных досок сухо пахло смолой. «Если бы что другое, следовало бы «знак качества», — подумал он. Вообще, он все время что-то думал, без малейшего перерыва, но по-иному, чем раньше: если в голову приходило веселое, веселья не ощущалось, печальное — и печальное оставалось вовне. Думать так было непривычно и утомительно. «Все оттого, что я умер, — понял Бутов. — Интересно, сколько же это будет продолжаться? Вечность? Страшно, если вечность». Он только сказал себе: «страшно», — но и страха настоящего не ощутил.
