Читать «Гибель поэта» онлайн - страница 8
Кир Булычев
— Мы после того стихотворения на его фамилии глаза зажмуриваем, — сказала Ирина Федоровна.
— И псевдоним у него дикий, — заметила биологичка.
— А я вот не зажмурилась, — сказала Зоя Платоновна. — Можно, я вам покажу?
Она раскрыла подшивку, стала листать. Учительницы поднялись, склонились над подшивкой. Вот и стихотворение.
— Скажите, вам оно ничего не напоминает? Биологичка первой пробежала его глазами и сказала:
— Значительно лучше. Он что, курсы кончил?
— Курсы… — сказала задумчиво Ирина Федоровна. — Нет, не курсы. Кто же это… кто же это…
— А если труд будет сладким, а вольность высокой? — спросила Зоя Платоновна.
— Ах! — обрадовалась Ирина Федоровна. — «Песня» Николая Михайловича, он ее в двадцать седьмом году написал. Дура я, дура старая…
— В двадцать седьмом БАМ еще не строили, — сказала биологичка.
— «Благодетельною силой / С нами немцев подружило / Откровенное вино», — сказала Ирина Федоровна. — Вы, голубушка, ошиблись в своих расчетах на сто лет. Речь идет о поэте Николае Михайловиче Языкове, современнике Пушкина.
— А как же БАМ? — Биологичка никак не могла смириться с мыслью о литературном воровстве.
— Ну а это? — спросила Зоя Платоновна о предыдущем стихотворении.
— Это? Дай бог памяти… колхозные поля… а если без них? Это не Дельвиг, а? Очень похоже, что это Дельвиг.
— Ой! — сказала биологичка — Такой скандал в нашем городе… Самый настоящий плагиатор. А я думала, они бывают только в больших центрах…
4
К четырем часам Зоя Платоновна вернулась в редакцию и увидела наконец самого Крымского-Москвича, он же Грянулло. Поэт не почувствовал опасности, когда Зоя Платоновна вошла в комнату, где Мухоморин выслушивал его монолог. Он кинул равнодушный взгляд на незнакомую бабку. Зоя Платоновна села за свободный стол и сделала вид, что пишет.
Крымский-Москвич, согбенный мужчинка неизвестного возраста, подчеркнуто и даже принципиально серый, будто покрытый пылью, медленно и солидно водил в воздухе перед лицом юного Мухоморина пачкой исписанных листов бумаги и ровным, занудным, всепроникающим голосом повторял:
— Моему новому циклу нужно место по праву. Я разные темы охватил, можно сказать, в комплексе, понимаешь?
— Нет места, Сидор Сергеевич, — отбивался Мухоморин. — Нету, откуда у нас место — всего две полосы, и выходим три раза в неделю. Сами понимаете.
— Вопрос об важности, — говорил поэт. — Вопрос об качестве. Я же не с улицы пришел, я сюда каждый день, можно сказать, прихожу. Если печатать не будешь, я напишу, знаешь, не стихами, железной прозой напишу, какие зажимы здесь у вас происходят. А сам в Москву поеду, печататься там начну, тогда заплачете горючими слезами, что мой талант губили…
— Но мы же обещали, Сидор Сергеевич, — сказал юный Мухоморин. — Мы ваше стихотворение берем. При первой возможности…
— Все ясно — сказал поэт. — Сначала печатали, а потом преграды пошли. Это знак, да? Знак, да?
Мухоморин пожал плечами, глядя в стол. Он предпочитал отмалчиваться.
— А можно мне посмотреть ваши стихи? — спросила вежливо Зоя Платоновна.