Читать «Честь воеводы. Алексей Басманов» онлайн - страница 7

   — Степан-батюшка, ты бы сходил до опального, — сказал страж. — Он бредит исходом живота, исповеди просит.

Кобылин вспомнил, что ему велено хранить жизнь митрополита, протрезвился, чертыхнулся, потому как ему ответ надо перед царём нести. К тому же не мог позвать на исповедь обительских старцев: запрещено было митрополиту общаться с монастырской братией.

   — Экое лихое дело удумал опальный негодник. Да я ему за то голову сверну, — возмутился опричник и поспешил к заключённому.

Добравшись до подвала волчьей пробежкой, Степан велел стражнику закрыть воду, дабы не капала на узника, сам вошёл в камору.

   — Эй, владыка, что это ты удумал в исход уйти? Да я за такую вольность шкуру с тебя прежде спущу! — зарычал Степан.

   — Почто кричишь, раб царский? Мне твой крик не страшен. Разумом просветлись да ответь, зачем меня царь бережёт, — тогда ещё подумаю.

   — Вот непутёвый! Сказано тебе, что исповедь твою хочет услышать, а ещё благословение получить.

   — А ежели не будет ни исповеди, ни благословения, что тогда?

   — И сие мне ведомо: царь сам тебя живота лишит и исповедник не понадобится. Потому сиди и жди.

   — Царь сам крови ещё не проливал. Все подручные за него делают.

   — Есть и подручные у него. Вот пришлёт лютых Григория Лукьяныча или Алексея Данилыча. Знаешь, поди, их.

   — Как не знать? Только я волен и не ждать. Тебе же быть на голову ниже, ежели упустишь меня.

   — Ишь скорый какой! Есть ли у тебя милосердие к подневольному?!

   — Ты не токмо подневольный раб, ты злодей и тать. Сколько дён-ночей лишаешь меня сна? Говорю теперь: сыщи государя и пусть явится моим словом, — твёрдо сказал Филипп. — И даю тебе на то три дня. Теперь изыди, аспид!

Степан был славен наглостью и скор на расправу. Он ринулся на Филиппа с кулаками, но вовремя отдумался: от его кулаков и не такие богатыри дух испускали.

   — Ну вот что: дай клятву за три дня не отходить. А не то я... — И Степан поднёс к лицу Филиппа заросший чёрной шерстью кулак.

Филипп лишь поморщился и почти миролюбиво сказал:

   — Одно тебе обещаю: вскоре же за теми днями, как я отдам Господу Богу душу, за твоей душой придёт дьявол. Ты уже давно продал её нечистой силе. Ты служишь аспиду и сам есть аспид. Теперь иди, опричник, иди. Отсчёт времени положен. Через три дня царь должен быть здесь. — И митрополит закрыл глаза, дабы не зреть разбойную рожу кромешника, перекошенную от ожесточения и беспомощности.

Степан зло потряс головой. Он понял, что митрополит не шутит и надо звать к владыке царя. Покинув хлевину, он сделал наставление стражам, оседлал коня, приторочил дорожную торбу с харчами и овсом, вскинулся в седло и умчался на поиски Ивана Грозного, гадая в пути, где тот, в Александровой слободе или в Москве.

   — Как бы не обмишулиться. Потеряю день — не сносить головы, — размышлял Степан вслух. — Между двух огней не накружишься.

Кобылин любил жизнь, особенно свою, потому попросил Спасителя вразумить-наставить его на дорогу неложную. Спаситель не внял стенаниям опричника. Но конь не подвёл. За Димитровым он повернул на Александрову слободу, в свою конюшню. И Степан доверился коню. Он приехал в Александрову слободу за несколько дней до похода на Новгород. Явился к Малюте Скуратову и всё рассказал, с чем приехал. Глава сыска расспросил, как выглядит митрополит, ест ли, пьёт ли, а после того посмеялся над Степаном.