Читать «Затаившиеся ящерицы» онлайн - страница 37

Я стучу ещё раз. А вдруг она не встанет… множество всяких мыслей, которые надо считать ужасными, одновременно проносятся в моей голове, напоминая реальность, к которой я привык относиться двояко – пассивно, с улыбкой или напролом с кровью в зубах… Страх что-то сдавливает внутри, может, это и не страх – самые сильные раздумья о Яне сопровождаются тем же чувством, или когда с ней наедине… Да, известное… но нет – это игра какая-то и я на грани её! Теперь в философию – люблю представляться самому себе и тянуть резину… высшее наслаждение: стоять, плевать, плевать на всех, а если есть кто рядом, то орать матом, петь и плясать-барахтаться. Примитивно, конечно. Но легко и просто. Зато легко и просто. «…У него мужественнае, но зато обветреноя литцо…» – (окончания и суффиксы – по выбору) – как написал, когда ещё умел писать, в своём сочинении (чуть ли не единственном за 9 лет) Колюха, не просто двоечник, а «колышник». За то… За то… Записать бы всё это красноречие и вложить в уста идейного нигилиста н. э. Нет. Вроде кто-то зашевелился, я запрыгнул на крыльцо, стучу в дверь, загорелся свет в чулане.

Летом я стучал в дверь, бабушка вышла и ей сделалось плохо, я не знал, бежать домой позвать всех, позвонить, или остаться… разбудили соседей, позвонили врачу, потом пришли, приехали… Я был в таком напряжении, что звёзды, звёздочки, бывшие очень уж высоко в этот день, сплывались у меня в глазах, они не знают, что для меня эти звёзды – семечки: я привык к темноте, и все валтужения вокруг – семечки: мне хватит картошки и калош, в коих я являюсь в школу. Тогда я зарекался пить и замышлял кое-что… что-то ещё, обращался не то к себе, не то ещё к кому-то… но как дрожало моё равнодушное лицо… вот он, нравственный стержень человека! Нет его, но – если есть, выходит как жало. Комфорт и сухость! Заточи его и пиши! Центр равнодушия равно-душия!

А один раз я перепил капитально, причём средь бела дня (был первый день каникул), кидался драться на собутыльников, виражировал по площадке, кидаясь кирпичами, разбил окно в школе, меня отводили к бабушкиному дому, мол, иди к бабке, спи, а я обратно, весь извалялся… очнулся на сыром сугробе за домом, зачем-то обошёл дом сзади, высунулся из-за угла – бабушка сидит и смотрит, как обычно, на улицу, где, как обычно, ни души: только утром идут в школу, а в обед из неё и всё. Я долго валялся на углу под капелью – как под капельницей! – и смотрел на неё… потом вышел, шатаясь, и, поскользнувшись, упал в грязь лицом (буквально), она еле меня затащила, положила спать, а я спьяну всячески ругался-матерился, как в бреду… всё на Яночкиного жениха-хахаля!.. Сколько я выпил сегодня? – всего грамм 250; да, не столь пьян, и время только 11, наверное.