Читать «Затаившиеся ящерицы» онлайн - страница 16

– Подожди, а как же тебе в универе разрешили писать об этом?!

– Да вот не столь уж и разрешили… научное сообщество противоборствует, приходится всячески отстаивать… своих девочек.

Многозначительно молчу и жду, что скажет дальше. Курить я бросила…

Наконец-то спрашиваю о романе.

– Предупреждаю: это круче чем Лимонов, я видел у тебя на столе его книжку, – с какой-то врождённой скромностью заявляет он, наконец-то закуривая сигарету.

Заявление – зашатаешься, а скромность – врождённая… Уж и не знаю, что со мной, но я верю – и его словам, и его жестам.

Улыбаюсь, и разглядываю его руки: они тонкие и красивые. Думаю: наверное, такие и должны быть у гениев. И какой там Лимонов! «Мне бы только смотреть на тебя…»

О моём дне рождения в этот день он так и не узнал.

* * *

За рекой садилось солнце. Хотелось разогнаться, и полететь прямо к уходящему в неведомые глубины оранжевому шару – так убийственно красив был этот закат.

Асфальтовая дорога всё же оказалась не очень ровной, и велосипед, подскакивая на выбоинах, звенел всеми своими деталями. «Как бы не угробить тут его», – пронеслось у меня в голове, и тут же, в нескольких метрах впереди, показалась широкая просёлочная дорога, уходящая от магистрали в сторону леса, и я сползла на неё.

С этой дороги вскоре свернула на внятную одноколейную тропку, ведущую по обочинам полей к подлеску. Поначалу ехать среди лопухов и чертополоха, клёнов и орешника было легко и прикольно – велик всё же для езды по пересечённой местности. Как ни странно, у меня без особых усилий получалось не сбавляя скорости лавировать меж обступающих с обеих сторон зарослей, приятно чиркающих и бьющих по ногам и крыльям – подсохшие, как бы ощутимо горькие, репейник, полынь, цикорий (одна подруга пьёт его «от похудения»), кустистые ромашки с полуоблетевшими лепестками (только мои любимые не аптечные, что назывались раньше «маточной травой» – от латинского «matrix», а элегантно-одиночные луговые), просто высокая полевая трава…

Скрипение рессор, поскрипывание руля, странное, но приятное чувство, чувство руля, общая пружинистость всего и ощущение поездки, чуть не полёта: как будто это – твоё дополнительное тело, скрипящее всеми своими костями и сухожилиями, ритмично сокращающимися мышцами, трущимися деталями и поверхностями, несущее тебя к… орга… низ… му! (Шучу: это просто толчки от кочек на дороге. Боже, чего только в голову не придёт само собой!) К едко-оранжевой точке уже у тебя в зрачках.

Тропинка бежала себе вдаль, легко и беззаботно, и эта лёгкость постепенно словно бы передавалась мне. Вкрадчивая успокаивающая вечерняя свежесть, различимые, но приглушённые запахи и звуки, незаметно меняющиеся с привычных городских на подзабытые, но такие родные…

«Колесом за сини горы солнце красное скатилось…» – как-то процитировал он моего любимого поэта, и я, как знаток, даже начала спорить, но почему-то мне казалось: рыжее. Естественно, проспорили оба: у Есенина «солнце тихое скатилось». Он, видите ли, не любил, не любит оранжевый цвет, не любит апельсины, не любит…