Читать «Мистер Муллинер рассказывает» онлайн - страница 6

При таких обстоятельствах нельзя было особенно надеяться, что обед окажется безоблачно бодрящей трапезой. Среди признаков, позволявших отличить его от вавилонской оргии, был и тот факт, что Арчибальду из уважения к его принципам не наливали вина. А без этого стимулирующего средства философски переносить общество тетки оказалось даже труднее обычного.

Арчибальд уже давно пришел к твердому выводу, что эта женщина нуждается в унции растворенного гербицида, введенного в ее организм по всем правилам, диктуемым наукой. С немалой ловкостью он на протяжении обеда уводил ее от любимой темы, но, когда кофе был допит, ей уже не было удержу. Схватив Арчибальда и утащив его в недра западного крыла дома, тетка затолкала гостя в угол дивана и принялась рассказывать ему о поразительном открытии, которое было сделано с применением Простого Шифра к знаменитой «Эпитафии Шекспиру» Мильтона.

– Той, которая начинается: «Нуждается ли, мой Шекспир, твой прах в гробнице, что прославится в веках?», – сказала тетка.

– Ах той! – сказал Арчибальд.

– «Нуждается ли, мой Шекспир, твой прах в гробнице, что прославится в веках? Иль должен гроб священный быть укрыт под дивнейшей из звездных пирамид?» – сказала тетка.

Арчибальд, который был не силен в отгадывании загадок, ответил, что не знает.

– Как и с пьесами и с сонетами, – сказала тетка, – мы заменяем имена эквивалентами итоговых чисел.

– Мы – что?

– Заменяем имена эквивалентами итоговых чисел.

– Чего-чего?

– Итоговых чисел.

– Ладненько, – сказал Арчибальд. – Пусть так. Полагаю, вам виднее.

Тетка набрала воздуха в легкие.

– Эти итоговые числа, – сказала она, – всегда даются Простым Шифром от А, равного единице, до Z, равного двадцати четырем. Имена считаются тем же способом. Заглавная буква с числом указывает на случайные вариации в Счете Имен. Например, А равно двадцати семи, В – двадцати восьми, пока не доходим до К, равного десяти, когда К вместо десяти становится единицей, а Т обращается в единицу вместо девятнадцати и так далее, пока не будет достигнуто положение, при котором А равняется двадцати четырем. Если читать «Эпитафию» в свете этого шифра, получаем: «Нуждается ли Верулам в Шекспире? Фрэнсис Бэкон король Англии укрыт под У. Шекспиром? Уильям Шекспир. Слава, что нужно Фрэнсису Тюдору, королю Англии? Фрэнсис. Фрэнсис У. Шекспир. За Фрэнсиса твой Уильям Шекспир король Англии взял У. Шекспира. Тогда ты наш У. Шекспир Фрэнсис Бэкон Тюдор лишенный Фрэнсиса Бэкона Фрэнсиса Тюдора такая гробница Уильям Шекспир».

Речь, которую он выслушал, была для бэконианки на редкость ясной и простой, и тем не менее Арчибальд, чей взгляд упал на боевой топор, украшавший стену, с трудом подавил вздох несбыточного желания. Как было бы легко, не будь он Муллинером и джентльменом, снять оружие с крюка, поплевать на ладони, размахнуться и врубить этой дряхлой развалине по шее прямо над ниткой фальшивого жемчуга. Усевшись на свои чешущиеся руки, он не вставал с места до тех пор, пока под звон часов, отбивающих полночь на каминной полке, у его хозяйки не начался приступ икоты, позволивший ему удалиться ко сну. На двадцать седьмом «ик!» пальцы Арчибальда сомкнулись на дверной ручке, и секунду спустя он уже молнией мчался вверх по лестнице.