Читать «Анархия non stop» онлайн - страница 58

Если вы согласны, что где-то есть монстр, он, по законам драматургии, должен бояться охотника. В этом и состоит его уродство. Перед началом игры выберите, на чьей вы стороне. Охотник — партизан с огненными стрелами в руках и двумя черными крыльями в заплечном мешке.

Партизан — тот, кто помыслил себя охотником, а не частью монструозного тела. Партизан верит. Кому? Во что? Такие вопросы уместны, только если сама способность веры не подвергается сомнению. Партизан — это некто, способный к вере, тот, кто не зажмурится перед жертвенником смерти, потому что способность к вере — способность к смерти.

Когда пылает ваш дом, у вас есть две возможности — бежать из дома или сгореть вместе с ним, но большинство людей, известных мне, пытаются убежать из огня, оставаясь в доме. Их «жизнь» есть отчаянное метание по огненным комнатам в надежде убежать не убегая. Они хотят остаться, но не погибнуть. Поэтому их и забирает отсюда смерть, когда надежд на то, что они выберут одно из двух, более не остается. Смерть тушит пожар.

Ее часто воображают себе как безвозвратно гаснущий пейзаж перед глазами. Что-то вроде густеющего сумрака перед театральным представлением или киносеансом. Партизан знает: все иначе. Глаза продолжают видеть, зрение не теряется, просто исчезает тот, кто смотрел. Можете ли вы себе это представить? Внутри больше нет точки, из которой пользователь («ты») смотрел все эти годы. Попробуйте. Партизан согласен отказаться от этой «точки зрения» в нужный момент, использовав свое опустевшее тело как приманку для монстра. Охотник, не отягощенный мышлением и существованием принцип, не навсегда ­обрекает себя на худшую форму безверия и отступничества, земную жизнь. Ему на «испытательный» срок запрещено находить зияние, велено обходить колодец с отсутствием. Верящему не просто существовать. Существующему еще сложнее верить. В момент восстания, социальной экс­плозии, этот закон перестает действовать, проклятие снимается, но только для того, чтобы завтра оно было обнаружено снова, для тех, кто не участвовал в восстании.

Если глобальное насилие раздавит самое себя, погибнет под собственной тяжестью, это будет означать возврат к дореальному анархическому состоянию и невозможность возобновления насильственного мира. То есть буквально «весь мир насилья мы разрушим» означает для партизана именно «весь мир», разрушение которого есть способ снять проклятие, избавиться от монстра. Безвозвратный побег. Взрыв тюремного языка, тюремного восприятия, тюремного существования.