Читать «Анархия non stop» онлайн - страница 112

Одиночки, выпрямляющие свой позвоночник назло всем, сначала повышают градус внимательности по отношению к социальной механике, воспроизводящей одержимость, потом самоутверждение, восстановление уникальности, превращение в Единственного все более захватывают, делают жизнь экспедицией, присвоением, экспансией, где шагают по могильным плитам вчерашних инстинктов и вдыхают аромат новых желаний, расцветающих на этом кладбище, не известных никому, кроме вас.

Жизнь это чудо. Чудо абсурдно, в нем нет морали. Человек может обнаружить за своей спиной ветер. Этот ветер противоположен жизни, абсурду, чуду. Обнаруживший ветер, избран. Ветер оправдывает человека, становясь его моралью.

Так делают шаг вверх, шаг к Единственному. Он появляется в маске, изображающей солнце, с топором в правой руке. Его голова держится абсолютно правильно. Он разговаривает с вами. Он говорит, что он — это вы. От него вы узнаете, что одержимости противостоит бытие, состоящее в проявлении сил, творящих и разрушающих реальность. Что такое реальность? Всего-навсего дорога к Единственному, но дорога, которая сама выбирает или не выбирает вас. Разговоры одержимых о том, чтобы использовать творящие и разрушающие (уточняющие путь) силы себе во благо — химера, спасающая их от встречи с Единственным. В своей трогательной беспомощности фарисеи рынка все чаще станут использовать интеллектуальные силы как чисто материальные, а сугубо материальные, низкие, эмпирические получат статус интеллектуальных, путеводных направлений в лабиринте «выдуманного», зато санкционированного, ролевого существования. Любая восторженность все чаще будет отождествляться с религией, откуда изгнано уникальное и цельное (не социальное по происхождению) «Я», изгнано нанятыми в храме внутренним жандармом и внутренним попом (моралью и совестью одержимых). Мышление больше ничего не может поделать, потому что для одержимых мышление есть эгоистический произвол.

Постепенно, чтобы не предполагать лучшего пути, они сами внушат себе мысль, что они — тупиковый вид, определят себя в одну вольеру с обезьянами. В таком случае Единственный — это «нечто, бывшее человеком». Нечто, не склонное к ностальгии.

Перепутать восстание Единственного с революцией одержимых масс может только экземпляр тупикового вида, добровольно сдавший свои дела природе. Я писал о восстании 1848-го как о давно обещанном возмездии, но об участниках восстания ничего утешительного не скажешь, с удовольствием купились на очередную эволюционистскую прокламацию. Вытрясти из людей грехи, вломившись к ним в дом, нельзя. Грехи — это не блохи, с ними расстаются в последнюю очередь, и отнять их у обреченных и одержимых получается только вместе с телом, все равно что отнять причину жизни. Косточки позвоночника — этажи вавилонской башни, заканчиваются черепом, речью, проклятием — знаменем человека. Единственный — тот, кто поймет видовое проклятие как знак доверия к себе. Тот, кто невозможен в обществе.