Читать «Сокровища валькирии. Страга севера» онлайн - страница 266
Сергей Трофимович Алексеев
Она медленно приходила в себя, словно просыпаясь от болезненного, тяжкого сна.
– Где же… Данила? Данила-мастер?
– У Хозяйки Медной горы, – объяснил Мамонт. – Она заточила его в свои чертоги на сто лет. А через сто лет он вернется и придет к камню.
Так просил передать когда-то Страга Севера, зажимая рану на груди…
– Через сто лет. – Ее взгляд остекленел. – Как долго ждать…
– Ты не пришла в назначенный день, и Хозяйка взяла его к себе.
– Мне было трудно поверить, – с болью призналась она. – А поверила… стало поздно.
Мамонту вдруг показалось, что Инга умирает: жизнь тускнела в ее глазах, закрывались веки с опаленными ресницами. Он поднял ее на ноги, встряхнул – безвольно мотнулась голова…
– Инга! Инга!!!
– Га-га-га!.. – словно крик стаи гусей, пронеслось над головами.
– Мы пойдем с тобой искать, слышишь? Мы найдем Данилу-мастера!
– Найдем? – чуть оживилась она. – Ты знаешь дорогу к Хозяйке Медной горы? Знаешь?
– Знаю! – Мамонт поднял ее на руки и понес к костру. – Сейчас темнеет… А завтра мы найдем дорогу!
Огонь был разложен возле заповедного камня, и его пламя высвечивало обветшавший знак жизни. Судя по кругу кострища и пеплу, он горел здесь давно, может быть, месяц. Рядом лежала куча заготовленных дров, а на плоском камне стояли закопченный котелок и несколько пустых консервных банок. Видимо, Инга спала у костра, укрываясь прожженным во многих местах верблюжьим одеялом.
Оставив ее у огня, Мамонт нарубил пихтового лапника – благо, что не рядом, сдвинул костер и сделал постель на раскаленных камнях. Когда лапник оттаял и прогрелся, уложил Ингу, накрыл одеялом и до полуночи отпаивал медовым кипятком, грел ноги в волчьей шапке и горло горячим песком, набитым в носок. Она оживала, и когда растаяла льдистость в ее глазах, а взгляд стал осмысленным, медленно погрузилась в сон. Мамонт укрыл ее с головой и сам лег с подветренного бока, ощущая живительное, целебное тепло от горячей хвои…
Обостренный слух улавливал каждый звук, но всю эту ночь в горах кричал только ветер…
На рассвете Мамонт распалил большой костер, разбудил Ингу и просушил ее пропотевшую насквозь одежду. Забота о другом человеке вдохновляла его, стушевывала и притупляла остроту собственных переживаний. Тепло и сон усмирили воспаленное сознание неожиданной спутницы. Она вспомнила о себе и, пока Мамонт сушил одежду, разодрала, расчесала скатанные, давно забытые волосы.
Солнце в это утро вставало без зари, заключенное в радужный ореол, сквозь который прорывались и уходили в космос три тончайших стремительных луча.
– Я – Странник! Ура! – воскликнул Мамонт, ощущая прилив энергии.
Инга вдруг встрепенулась, в глазах ее мелькнула едва уловимая печальная радость.
– Данила говорил, – вспомнила она, озарилась этим воспоминанием, – «Я – Страга, ура!»… Что это значит? А почему ты говоришь – Странник?
– Потому что Данила был Страгой, – объяснил Мамонт, забрасывая на плечи котомку с притороченным к ней одеялом. – А мы с тобой – Странники.