Читать «Дети Чёрного Солнца» онлайн - страница 130

Доставив другим хлопот, Липкуд и в ус не дул. Он знал, что Гвен стерпит любую его выходку. В такое время певуны — желанные гости. Липкуд мог зазвать в питейную посетителей на целый чернодень. Женщинам хватало домашних забот, а вот мужики, особенно бездельники криворукие — из тех, что ни сеть не сплетут, ни дерево в вещицу полезную не выстругают, сохли от скуки. Приманить их парой-тройкой свежих историй про заморских угодниц было проще простого. А у Липкуда всегда имелось что-нибудь новенькое — увиденное или выдуманное. Заслышав его звонкий голос, даже трезвенники собирали последние сбережения и шли в питейную с виноградными окнами. Как мошки на огонёк. Ели, пили, слушали с утра до ночи. Монеты лились рекой, а долги вырастали выше Беркутовой башни. Через несколько тридов с них сыпались, точно листва по осени, «добрые» деньги, полагавшиеся Гвену поверх платы — за ожидание. Добрыми они назывались потому, что хозяин не отправлял под затмение тех, у кого опустели карманы. Он позволял им остаться до конца чернодня, кормил и подливал вина. Правда, добрые монеты выбивал потом совсем не по-доброму. Но люди шли всё равно.

— А это чего у тебя? — прогнусавил хозяин, кивнув на спрятанную под тканью Эллу.

Липкуд не спешил показывать находку. В торговле главное — подцепить, поддеть интерес и нагнать тайн. Тогда и выгода больше.

— Ни в жизни не угадаешь!

— Девка?

— Какая тебе девка! — Косичка огляделся по сторонам, нагнулся к стойке и шепнул с заговорщицким видом, — Привидение!

Гвен недоверчиво фыркнул.

— Я вишь грязный какой? Чем воняет, чуешь?

— Дерьмом воняет.

— Смертью пахнет! Смертью!

Липкуд уловил искру страха в тёмных глазах хозяина и продолжил:

— Не так-то просто я сюда добрался. По болоту шёл. По дороге заброшенной. Чуть не утоп. Бреду, значит, смеркаться начало. Вороньё на ветках каркает. Дерева ветки свои жуткие выставили — шевелятся. Чернющее всё становится. У-у-у. А берёзы под ногами, как кости белеют. Будто какой гигант там давным-давно в пучину ушёл, а потом всплыл рыбой обглоданной. Гляжу я, мелькает что-то невдалеке. И то ближе, то дальше. То едва видно, а то в самый затылок дышит…

Косичка продолжил нагонять жути, и когда Гвен так увлёкся рассказом, что даже убрал от носа платок, резко распахнул кафтан.

— Вот!

При виде Эллы хозяин шарахнулся к шкафу, ударился об него. Дрогнули полки. Зазвенели бутыли. Запахло клевером и вереском — это разбились графины с наливками. Содержимое просачивалось меж щелями половиц и струйками стекало в погреб.

Гвен выругался.

Липкуд спрятал девочку.

— Вот так и ходит теперь за мной мёртвая! Страсти всякие рассказывает. Кто когда помрёт. На ком проклятье висит. У кого дитё порченое родиться может. Нашёптывает! Спать не даёт! А если уйду от неё хоть на шаг — придушит! Вишь след?

Липкуд продемонстрировал красную полосу на шее, натёртую узким горлом рубахи. Он уже забыл причину разговора и так раззадорился, что пустил в ход всё мастерство выдумки.