Читать «Революция 1917-го в России — как серия заговоров» онлайн - страница 223

Показательно, что для самого Алексеева подобное вручение власти было не таким уж и желательным. Очевидно, его угнетала ситуация «выбора вождя» и связанные с этим неизбежные интриги. В одном из писем, сохранившихся в архиве Политотдела Добрармии, он отмечал: «При современном положении дел, при наличности «центров», «групп», друг с другом несогласных… Москва, конечно, явится гнездом интриги и ареною борьбы двух ориентаций. Преобладание будет переходить то к одной, то к другой группе, будет выдвигаться то та, то другая кандидатура (Алексеев, Гурко, Болдырев и т. д.). Выразив раз свое согласие, поставив свои условия, я не втянусь однако в ход интриги…, я ничего не искал и не ищу лично для себя. Найден другой — достойнейший — ему и книги в руки, а я ухожу в частную жизнь (пора), или остаюсь при Добрармии, ставя целью развитие ее до пределов, отвечающих общегосударственным задачам. Словом, готовый делать дело, я уклоняюсь от излюбленной интриги, борьбы «центров» и «групп»…».

Персональный состав лидеров ВНЦ должен был подчеркивать политическую значимость организации. Формальным главой Центра был кадетский «патриарх» Д.Н. Шипов, «человек очень крупного нравственного авторитета», которого «уважали люди политически с ним весьма несогласные». Фактическими руководителями ВНЦ стали бывший московский городской голова Н.И. Астров и представитель торгово-промышленной группы М.М. Федоров. Оба они позднее вошли в состав Особого Совещания при Главкоме ВСЮР, став наиболее влиятельными его участниками, по существу руководителями деникинского правительства. Контакты с белым Югом до осени 1918 г. вели полковник Лебедев, А.А. Лодыженский и Белецкий (Белоруссов).

С июня 1918 г. ВНЦ и СВР, при участии представителей правых, приступили к разработке единого для всего московского подполья проекта «конструкции всероссийской власти», который, в ближайшем будущем, осуществился бы в одном из регионов антибольшевистской России. Этот «Московский» проект был составлен, по воспоминаниям Астрова, «в маленькой конспиративной квартире, в одном из переулков на Плющихе». Суть московской «модели власти» образца 1918 г. не сводилась первоначально к безусловному признанию «директориального принципа». Идея «военной диктатуры», ставшая развитием идей сторонников генерала Корнилова еще в 1917 г., была, по свидетельству Астрова, «без споров и сомнений… принята всеми военными организациями и организациями, в которые входили в подавляющем числе правые элементы». ЦК кадетской партии «после ожесточенных прений в многочисленных заседаниях, происходивших в Москве на разных квартирах, большинством голосов признал необходимость военной диктатуры, как временной преходящей меры… Национальный Центр без колебаний стал на точку зрения полного и безоговорочного признания необходимости на время борьбы с большевиками — военной диктатуры».