Читать «Юдора Уэлти: Рассказы» онлайн - страница 177
Юдора Уэлти
Он был бесполым, безвозрастным. Глухим.
Почему-то мы с Кэт думали, что все ринутся вслед. Бесплатный снимок Сестрицы Энн был последним. Но никто не двигался с места, только дети резвились на воле. Возбужденные жарой, необычной обстановкой, они босиком почти безмолвно кружили вокруг дома. Взрослые продолжали отбывать визит в клубах поднятой детьми пыли, и каждый стискивал в руке квитанцию. Некоторые старики засунули бумажки за ленты зимних шляп. Похоже, до того дойдет, что она угостит их всех тортом «Леди Балтимор».
Как бы услышав мои мысли, Кэт сказала:
— При всей своей жадности Сестрица Энн не пожалеет им торта, лишь бы посидели подольше!
— Пожалуй.
— А то, что ты ей сказала, она забудет. Ах, какой тут вечером воздух душистый!
Этот нежный воздух, эти милые запахи старого Минго, которые в детстве я принимала как должное, когда, в какой миг я позабыла их, уехав отсюда навсегда, подумала я, запахи дома, всегда отдающие кухней, керосином, золой, золотистыми крошками на промасленной бумаге из-под пирога; запахи на воле, позади только что политой гряды папоротников у веранды, ароматы полей, прилетевшие сквозь дымчатую золотую стену деревьев и реку за ними, ароматы такого густого настоя, что мне чудилось, будто вижу их — мглистые, пахнущие Востоком. В ту пору мне, девочке, приехавшей из города после занятий в воскресной школе, всегда чудилось, будто вижу волхвов, едущих с дарами.
И в другие годы, позднее, во время приездов сюда в гости с Севера, этот переполненный ароматами воздух Минго волнами, подобно трепету мышц под шелковистой шкурой животного, пробегал по моему телу, когда я стояла на веранде, и это было как озарение молнии, и я видела себя самое, ребенка, приехавшего погостить в Минго, где никто не докучал излишним надзором и где так привольно и радостно было во власти этого благодатного прикосновения.
— Удивительно еще, что она не выстроила негров в очередь на задворках и не заставила их сниматься. Просто уму непостижимо! Только Сестрица Энн способна выкинуть такое! — сказала Кэт. — Давай про все это умолчим. Мама этого не перенесет.
— Ну конечно!
Умалчивать — наша фамильная черта.
Мы шли по дорожке степенно, как дамы, оставившие свои визитные карточки, друг за дружкой, по узенькой, как веревочная лестница, длинной-предлинной полоске цемента.
— Послушай, ты догадалась, кто она, эта Лилия? — Кэт, идущая впереди, оглянулась через плечо. — Я что-то во все это не верю.
Я расправила бурую страницу, перечла неразборчивые каракули на полях прямо по печатной надписи: «круглые и квадратные ноты», ступила с дорожки в некошеную, уже влажную траву и показала Кэт записку. В слове «Лилия» еще не стерлась верхушка размашистого крупного «Л».
— Полночь! — повторила Кэт. — Но ведь они тут всегда ложатся, как только стемнеет.
Я снова спрятала записку в карман. Кэт сказала:
— Эта Лилия, наверно, была догадливая. А я здесь ничего не понимаю.
— А я понимаю, — солгала я, потому что не могла иначе. — Это такой способ стенографии.
И все же это было довольно длинное письмо, ведь дядя Феликс так долго его писал!