Читать «Рисунок с уменьшением на тридцать лет (сборник)» онлайн - страница 101
Ирина Александровна Ефимова
– Приду ли на вечер? Нет, не смогу, маленький ребенок.
Побежала домой и тут же про Славика забыла…
На вечер встречи в честь десятилетия со дня окончания института не попала – не смогла. Но очень скоро наступило пятнадцатилетие, все всем пообрывали телефоны, так что пришлось принарядиться и пойти.
В актовом зале шум, гам… Лица, давно позабытые… Ну те, что из родной группы, конечно, еще помнятся и узнаваемы – как будто вчера расстались… Возбуждение, возгласы, приветствия, фотографии детей… Преподаватели – наши и чужие – тщетно призывают рассесться по местам. Все стоят кружками, общаются, разглядывают друг друга… Андрюша, обиженный мною еще на первом курсе, и теперь в мою сторону нарочито не смотрит. Говорю: «Андрюша, здравствуй, ты меня не узнаешь?» «Узнаю», – отвечает сухо и тут же отворачивается… Смешно…
Наконец, мы расселись по рядам, продолжая беседы. На сцене речи: «Рады приветствовать в стенах…» «Забота о молодом поколении»… «Должны выйти и рассказать о жизненном пути, о работе…» Из наших на трибуну никто не вышел – рассказывали друг другу. Было ужасно душно, я обмахивалась рисунком дочери, который случайно оказался в сумке, заодно хвалилась им. Обменивались телефонами, под стулья катились «самописки», искали, смеялись, шумели…
Наконец, торжественная часть закончилась, и начался концерт – хиленький, силами студентов; ВУЗ не творческий… Умилялись, конечно, – дети… Какая же пропасть между нами и ними, студента ми… Еще пятнадцать – и все?.. Потом были танцы, но мы, две параллельные группы, снова сгрудились в кучу и трепались…
Вдруг кто-то, находящийся вне круга, взял меня под руку. Я оглянулась и увидела знакомое лицо нашего институтского лорда Байрона – красивого мальчика, эдакого голубоглазого херувима с ямочками на щеках, барабанщика институтского джаза, сильно хромавшего на одну ногу, что не мешало ему со всеми вместе, не отставая, мчаться на норвежках по ледяной набережной Парка Горького, танцевать и вообще ни в чем себя не ограничивать. Узнаваем, но весь посерел, волосы потемнели, ямочки превратились в борозды, зубы поредели и пожелтели, изо рта несет табачно-водочным перегаром… Служит… Играет… Не же нат… Детей нет… Почему?.. Он убрал улыбку и пожал плечами.
– Помнишь Славу Полетаева?
– Нет.
– Да знала ты его, он в нашем джазе на саксофоне играл.
– А-а-а, Славик? Да я, по-моему, его фамилии и тогда не знала… Славик да Славик…
– Нет больше Славика…
– Как нет?..
– …трагически… два года назад… жена вошла в комнату, а он… непонятно… Записки не оставил… Дети?.. Да, сын…
Я вернулась к своим, но остаток вечера транспонировался в минор. Чистое, светлое, улыбающееся лицо Славика, едущего со мной в морозном трамвае, неотступно стояло перед глазами… Как не похоже на него… неужели этот человек был способен на такое отчаяние?.. Два года назад ему было тридцать пять… Какой ужас…
В метро, переведя дух от первого впечатления, я вспомнила давний Новый год – мимолетное событие, не связанное ни с тем, что было до него, ни с тем, что – после. Чтобы отвлечься от того страшного, что случилось со Славиком, я стала раскладывать по полочкам свои сложные, еще не забытые впечатления от той новогодней ночи. Меня пригласил приятный человек. Вел себя отменно, ничем не ранил моего самолюбия – напротив. Хотелось продолжения? Возможно, подсознательно и хотелось, но не так уж серьезно, потому что именно в том декабре над моей жизнью взошло, как сказал поэт, другое –
