Читать «Чикагская петля» онлайн - страница 51

Паркер был в таком отчаянии, что практически перестал разговаривать. Когда он пытался что-то сказать, то хрипел и шипел. От горя у него пропал и аппетит. Он уже долгое время практически ничего не ел, кроме того, что заталкивала в него Барбара. И ее настойчивость, ее уговоры и описания вкусной еды пробуждали в нем презренный голод. Но это было не желание есть, а желание того, чтобы его могло хоть чем-то стошнить.

— Принеси мне соевых бобов, жареный рис и свиную отбивную, — сказал Паркер. — И мороженое с вишневым сиропом и китайским пирогом на десерт.

Барбара довольно улыбнулась, думая, что к нему возвращается его острое чувство юмора. Но когда она поняла, что он это серьезно, то запаниковала. Он настаивал на том, что будет есть именно это. Она принесла все это и смотрела, как он уничтожает еду с таким страхом в глазах, словно наблюдала, как он добровольно пьет яд. Паркер запил все кофе со сливками, добавив в него столько сахара, что тот превратился в густой сироп на дне чашки. А вечером в этот день он позвонил в ресторан «Эрибз» в Эванстоне и попросил медленно прочитать ему меню: он послал Барбару за большой порцией ростбифа с соусом Хореей, картофельными оладьями, вишневым пирогом и коктейлем Джамокка.

На следующий день на завтрак он съел яичницу, поджаренную на жире от сардельки, хлеб с маслом и ветчиной и цельное молоко. Он ел макароны, жареную курицу и «дьявольские» хот-доги. Паркер открыл для себя блюда со смешными названиями «Йо-хо-хо» и «Йодли» и пожирал их в огромных количествах. И все это время он не переставал жалеть Шэрон. Поедание уопперов и пирогов в четверть фунта стало для него своего рода епитимьей.

Последствия такой еды были вполне предсказуемыми — и эта рвота, это выворачивание наизнанку со слезами были как выражение горя, как еще один признак его бесконечной тоски.

Дни в Чикаго были по-прежнему жаркими и душными, и это не проходило для него бесследно, словно еще один симптом болезни, который уносил от него все то, что раньше задерживалось в его сознании, и стал причиной его забывчивости. Но одно он помнил всегда: свою вину, мертвое тело несчастной женщины, разлагающееся и воняющее под землей, и сожаление, сжигающее его сердце.

В эти жаркие дни Паркер уставал от малейшего напряжения, но чувствовал, что ему необходимо выйти из дома, ведь он уже неделю или даже больше не видел Еву. Иногда ему казалось, что ему хочется произвести на нее впечатление, чтобы она убедилась в том, что у него отличный характер. Он не желал отрицать свое убийство, но просто хотел, чтобы она подтвердила, что он никогда не обижал ее. Что он мог быть хорошим. Но правда и то, что никого другого просто не было, и по непонятной ему самому причине в ее присутствии его хватало лишь на то, чтобы просто держать себя в рамках.