Читать «Как Белка и Стрелка» онлайн - страница 2
Александр Васильевич Дёмышев
– Сдавайтесь! Вы окружены, сопротивление беспо…
Тут внутри молодого что-то щёлкает, «пружина выстреливает», и, подлетев к разбитому окну, он орёт что есть мочи:
– Русские не сдаются, сука-а-а!
Гремит выстрел с улицы. Одиночный. Молодой падает, как подкошенный. У старшего ёкает сердце, дыхание перехвачено. Но тут же его сын шевелится, а затем и шипит:
– Дулю с маслом! Врё-ё-ёшь, не возьмёшь!
Отец переводит дух. Слово «сука», извергнутое парнем полминуты назад, всё ещё коробит сердце. Сколько раз толмил обалдую не материться, а проклятое слово и вовсе забыть. Как об стенку горох! Но главное – сын невредим. И вновь тишина, а затем – сводящее с ума:
– Сдавайтесь! Вы окружены…
Парень тихонько подползает к отцу. Сидя на полу, привалившись к холодной стене, они долго задумчиво разглядывают раскуроченный пулей циферблат настенных часов. Часы не тикают, стрелки встали, маятник замер. Кукушка больше не выпорхнет из своего домика. Время словно остановилось. Отец шепчет:
– Вот мы и остались без часов. Впрочем, зачем они нам теперь? Э-эх, а хорошо бы время и в самом деле остановить, чтоб завтрашний день не наступил никогда. Просто сидеть здесь тихо. Сидеть, сидеть… Лишь бы отстали все, лишь бы никто не трогал…
– Вечно сидеть тут? Не-е-е, – сын ухмыляется, зажмурившись, будто от удовольствия. – Если мечтать не вредно, то я бы лучше на ракете улетел – вон как эти Белка и Стрелка. Унёсся бы ввысь. Тогда ищи-свищи.
Чуть заметная улыбка трогает губы отца. А сын, не открывая глаз, продолжает:
– Представь. Вот летят две собачьи души по космосу. Земля со всем своим говном где-то далеко внизу. Мимо проносятся звёзды и эти, как их там, метеориты. А они всё летят – две эти сучки Белка и Стрелка. Выше, выше… Как думаешь, скоро человека в космос запустят?
– Похоже, недолго ждать осталось, есть у меня такое предчувствие… Так значит, говоришь, русские не сдаются?
– Ну, да, – от неожиданного поворота сын открывает глаза, смотрит вопросительно.
– Сдаются русские. Я – русский. И я сдался. Как миленький. Сам. Просто поднял руки, когда увидел направленный на меня фашистский шмайсер, – отец, отложив в сторонку карабин Мосина с отпиленным прикладом, показывает раскрытые ладони, затем для наглядности чуть поднимает руки.
– Но… Пап, ты же рассказывал всегда по-другому, – взгляд парня словно ощупывает лицо собеседника, проверяя, не врёт ли.
– Конечно, рассказывал. Как все. Сражался до последнего, ранили, потерял сознание, очнулся у фрицев в плену. Много нас таких очнувшихся было – почитай, пять миллионов, и ни один добровольно не сдался, – губы мужчины кривит горькая усмешка.
– Какие пять миллионов? Это ты «голосов» по радио наслушался!
– Думаешь, брешут? А вот рассказывали ещё: мол, в одном только Киевском котле окромя меня ещё шестьсот тысяч красноармейцев пленили. Трудно поверить, да?
За окном теперь тихо так, что, кажется, слышен плеск волн Быстрицы – речушки, текущей неподалёку. Молчит матюгальник, четвероногие друзья заткнули пасти, даже дождь перестал капать. Видать, решили все отдохнуть до утра. До утра. Отец продолжает: