Читать «Как Белка и Стрелка» онлайн - страница 10

В который раз наблюдает сын за подобными переменами в облике родителя, но привыкнуть к ним невозможно. Отец в такие минуты становится сам не свой. Чужой! Меняется всё: взгляд, голос, сама манера говорить. И перемены эти пугают. В такие мгновения в голове сына мелькают вопросы: «Кто же ты, папа? Бывший сельский учитель, вышедший из семьи питерских интеллигентов, осуждённых за контрреволюционную агитацию? Боец Красной Армии, хлебнувший военного лиха? Предатель Родины, дважды сдавшийся врагу? Бесстрашный партизан, крошивший захватчиков, как капусту? Незнающий пощады матёрый рецидивист, прошедший семь кругов тюремного ада? Кто ты: жертва, палач? Кто?» Но сейчас в глазах отца злой блеск, и он продолжает:

– Блатари презрительно называли нас военщиной, реже автоматчиками. Ведь по их извращённым понятиям защищать Родину с оружием в руках – западло, так как, получается, что воюя, ты служишь властям. Но всё же «автоматчик» – звучит благозвучней, чем «сука», «махновец», или «вор», верно? К началу пятидесятых наши уже брали верх в зонах, ещё чуток и мы выкосили бы всю эту сорную траву под корень. Но тут политика властей поменялась, нас прижали, всё стало возвращаться на круги своя. Мне опять пришлось драться за право дышать, но я выжил, в 53-м освободился. И вновь появился шанс хоть что-то исправить… Я не использовал этот шанс.

И вот я сижу тут и думаю: может, лучше было бы мне сдохнуть в один из этих моих жизненных моментов, о которых тебе здесь толкую? Но нет! Теперь знаю я – для чего сдавался; для чего падал, вставал, карабкался дальше; для чего, пройдя через все эти передряги, остался жив…

– Для чего, папа?

– Для того чтобы сегодня сдался ты!

Сын смотрит на отца ошалевшими глазами. И этот взгляд, и весь его колючий вид делают парня похожим на ощетинившегося иголками дикобраза. Ладони сына крепче сжимают автомат. К лицу подступает кровь. Не помня себя от ярости, парень шипит:

– Я не с-сдамся! Сдавайся с-сам, ты, с-с-сука!

Резкое движение, и ствол карабина, больно ткнув в губы, обрывает яростное шипение. Челюсть сына дёргается от полученного удара, из уголка рта вытекает тонкая багровая струйка. Отец, дыша чаще, шепчет:

– Когда в лагере какой-нибудь грёбаный фраер – пальцы веером, сопли пузырями – осмеливался меня так назвать, обычно я отвечал: «Сука тебя родила!», а после отправлял его на тот свет.

– Ну, так отправь и меня по тому адресу!

Дыхание отца выравнивается. Стараясь успокоиться, он отвечает:

– Две причины этого не делать. Нет, теперь уже три. Во-первых – мы не на зоне и ты не блатарь, собирающийся меня уничтожить. Второе – ты мой сын, а я твой отец; хотим мы этого или нет.

Взглянув на парня, мужчина протягивает к его лицу руку. Пытается вытереть кровь, но парень отдёргивает голову. Он всё ещё зол, но это уже не ярость.

– А в-третьих? Ты сказал, что причин теперь три.

– Ах, да. Причина третья. С убийствами я завязал.

– И давно?

– Только-что!

Сын, вытерев кровь, смотрит на отца как-то по-новому. Отец опять другой, к этим переменам никогда не привыкнуть! «Так кто же ты, папа? Не палач, не жертва, а просто…» И понимает сын в эту минуту, что отец его просто человек, самый обычный, один из миллионов. Не планировал он быть изначально ни героем, ни злодеем, а просто хотел учить детей в сельской школе. Но жизнь так отца закрутила, точнее события, причины которых где-то там далеко на вершинах власти. Да не его одного! Какие-то мерзавцы, засевшие в дорогих кабинетах за тридевять земель, захотели подчинить себе мир. Сколько же судеб людских исковеркано правителями всех мастей… Только тут замечает сын, что ночную глубокую тьму сменили предрассветные сумерки. Всё-таки время не остановить. Отец, тяжко выдохнув, продолжает: