Читать «Тихий океан... лишь называется тихим» онлайн - страница 46

      «Шмайсер» – так русские по сей день упрямо называют автомат MП-40, ну да пусть… Интересно, если б родиться русским, как бы звучала моя фамилия?» – намыленные щёки Фридриха охаживала старомодная опасная бритва (новых изобретений в этом деле немец не признавал). Он стоял пригнувшись, всматривался в тусклое зеркало. Вагон раскачивался, бритва плавно скользила по коже, лишь каким-то чудом не оставляя порезов. «Нойбауэр… кажется, Новосёлов! Неплохо, да; такая фамилия мне бы подошла». Довольный этой придумкой и посвежевшим лицом, немец распахнул, наконец, дверь сортира и смутился, увидав немаленькую очередь. Пробираясь мимо сгрудившихся мрачных людей, выслушивал едкие комментарии:

– Думали, там кто-то помер.

– Один туалет в вагоне работает, так и в него… пока очередь ждёшь – в штаны наложишь.

– А просто совести у кого-то нет.

      Этим «кого-то» был он, Фридрих. Красный, как семафор на закрытом переезде, ввалился он в купе. Попутчики, не обращая внимания, продолжали спор о недавней попытке государственного переворота:

– Из танков по парламенту средь бела дня лупить! Где видано? Это и есть ваша хвалёная демократия?! – тот, что старше раскраснелся, наэлектризованные усы его встали как у кота, заметившего мышь.

– Сами виноваты, ваши ведь начали. Да-да! Кто первым на Останкинскую телевышку полез? – тот, что моложе, стрелял в ответ глазками, пряча их как в засаде за мутными стёклами очков.

      Глядя на опустевшую бутылку и нетронутые пирожки, Фридрих тяжело вздохнул: «Нет, всё же Россия не для меня! Определённо! И немцу здесь… нехорошо!»

– Nicht sehr gut, nicht sehr gut, – тихонько бормотал Фридрих, укладывая вещички в красивый, дорого пахнущий кожей тёмно-коричневый чемодан, одолженный на поездку у зятя.

      Примолкнувшие спорщики, услышав эти причитания, тут же с жаром подхватили:

– Во-во, даже иностранец понимает: плохо это – в центре Москвы бойню устраивать, нехорошо в Верховный Совет стрелять!

– Эй-эй, не передёргивать! Немец как раз имел в виду, что нельзя против законного президента с оружием выступать.

      Растолканный попутчиками солдатик судорожно пытался разгладить руками мятую дембельскую парадку; форма не очень-то поддавалась. От предложения «поправить здоровье» дембель Саня, чуть не поперхнувшись, категорически отказался. Фридрих вновь глядел в окно. Фирменный поезд «Вятка» приближался к конечной точке маршрута. За стеклом, заботливо очищенным немцем салфеткой, медленно проплывали пригороды Кирова. Пульс участился. Интурист жадно всматривался в здания, дороги, деревья, пытаясь отыскать знакомые чёрточки – и не находя их.

      Много лет ждал он этой поездки по местам «боевой славы». Что-то тянуло немца в Россию. Может, совесть, требующая покаяния? Но многими годами страданий и плена вину свою он и так искупил; по крайней мере, хотел в это верить. Долго, очень уж долго он собирался. Впрочем, до развала СССР Киров был закрыт для иностранцев – слишком много оборонных заводов. А без этого города вся поездка обесценивалась. Именно Киров, именно места, связанные с пребыванием в долгом плену, являлись главной целью Фридриха Нойбауэра. И вот, когда рухнул «железный занавес» и чужеземцам разрешили свободно путешествовать по стране, Фридрих засобирался. Он боялся не успеть. Инфаркт за инфарктом; потрёпанная ниточка жизни давно грозила оборваться. А уходить, не осуществив давнишнюю задумку, он не желал.