Читать «Артистическая фотография. Санкт Петербург. 1912» онлайн - страница 16

Они не узнали Петроград. Город был затемнен, повсюду царил беспорядок. Около парадной двери их дома не было привычного швейцара. Дверь их квартиры была заперта на новый замок, на стене висели разномастные звонки, пришлось звонить наугад. Им открыли новые жильцы, совершенно чужие люди. Оказалось, что, согласно приказу новой власти, их «уплотнили», и в квартиру поселили новых людей, оставив им только маленькую комнату. В «их» комнате было холодно и не было электричества. Повсюду были следы мародерства. Оставили только дорогой концертный рояль, производства фирмы «Беккер», известной Баварской фирмы – очевидно новые соседи не нашли ему применения. Спасибо, что не пустили на растопку. Украли и запас свечей. На кухне тоже все было разграблено, включая кухонные принадлежности семьи. Но времени на суд и следствие у них не было, надо было лечить больного ребенка.

Наутро у Арончика была высокая температура, он покрылся сыпью, все время бредил и не реагировал на голоса родных. Обеспечить его настоящей медицинской помощью не успели, и через несколько дней он умер. Маленькая могила Арончика была первой семейной могилой на еврейском Преображенском кладбище в Петрограде. Мальчик был и первой жертвой семьи в горниле революции. Фирочка вспоминала братика до конца жизни. Она рассказывала Наташе о том, как они были близки. Не только о том, что он был другом ее детских игр, ее большим другом, хотя и об этом, конечно, тоже, но и о том, что после смерти Арончика она страдала от одиночества.

Смерть брата, с которым ее разделяли всего три года, была первой смертью близкого человека в ее жизни. К тому же у нее было мистическое чувство, что он взял на себя ее судьбу. Дело было в том, что когда Фирочка родилась, родители поменяли их свидетельства о рождении, чтобы отсрочить его службу в царской армии на несколько лет. Однако Арончик не дожил даже до 10 лет, и не спасли его ни новый возраст, ни второе имя, которое успел дать ему раввин во время болезни. После его смерти, Фирочке вернули ее настоящую дату рождения.

У семьи не было возможности соблюсти семидневный траур по Арончику не только из-за откровенного антисемитизма их соседей, но и прежде всего потому, что родители должны были думать о том, чем накормить голодных детей, ведь у них не было даже хлеба. Это был период «военного коммунизма», адское изобретение Ленина. Оно состояло в изъятии хлеба у крестьян в количествах, необходимых для города, и раздаче его рабочим на заводах и других предприятиях. Это был безденежный обмен на сельскохозяйственную технику. Как «подозрительные элементы», родные Наташи не имели права на получение продовольственных карточек, поэтому не получали от государства никакой поддержки.

Фирочкиной маме пришлось ездить в ближние пригороды Петрограда, а потом и в более отдаленные, чтобы спасти от голода уцелевших членов семьи. Для этого ей приходилось идти на неприсущую ей практичность. Поскольку она все же умудрилась скрыть от «товарищей» некоторые драгоценности, сейчас она постепенно обменивала их на муку, крупы и хлеб. Выяснилось, что и ее муж способен на здоровую инициативу не только в условиях свободного рынка, но и «военного коммунизма». Он совершенно не боялся физической работы, раздобыл «буржуйку» – маленькую металлическую печурку, столь необходимую в их разграбленном жилище. Она быстро согревала маленькую комнату, помогала вскипятить чайник и даже сварить суп, потому что заниматься этим в кухне было иногда весьма неприятно и даже опасно – соседи могли подбросить в кастрюлю какую-нибудь отраву.