Читать «Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников-2» онлайн - страница 55
Сергей Анатольевич Носов
Поразительно, но, грезя об этой невероятной башне, заинтересованные лица даже не помышляли о Достоевском. Все получалось как бы само собой, без аллюзий на литературный источник.
Жаль, в полной мере осуществить проект не удалось. Было бы интересно. Фаллообразный объект пятиэтажной вышины вопреки обстоятельствам, человеческой логике и настроению горожан, словно по злому волшебству, все-таки вырос, образовался на земле, целованной раскаявшимся убийцей, но этим дело и ограничилось. Башня получилась непрезентабельной. Президенты к ней не съезжались. Договор не подписывали. Как-то привезли сюда актера Депардье. Побывав на Сенной, он сказал: «Большая фантасмагория».
Читатель вышеприведенного текста уже догадался, наверное, что это был не самый мой любимый памятник. Сколько бы я ни называл себя защитником всех памятников без исключения, все же некоторые, должен признаться, мне иногда не кажутся релевантными. Башню мира не любили все, весь город, включая его правительство, боявшееся в этом признаться.
Особенно угнетающее впечатление производила Башня зимой, когда рядом с ней появлялся гигантский Дед Мороз, самого что ни на есть зловещего облика, – один объект стоил другого, а вместе они создавали совершенно сюрреалистическую картину. Но и в другие времена года Башня раздражала горожан и видом своим, и своей неуместностью – да, именно неуместностью: она была препятствием для движения, о чем и предупреждали соответствующие дорожные знаки.
Лето 2010 года выдалось жарким. Не выдержав аномальной жары (такова официальная версия, не верить которой у нас нет оснований), стекло на панелях Башни треснуло в нескольких местах (ну, по крайней мере, в одном). Башня была демонтирована в ночь на 29 июля, причем с такой торопливостью, что в процессе демонтажа не только сбили светофор и повредили провод трамвайной линии, но, что всего важнее, сломали металлический каркас самой Башни. Этой ночью вопрос о возможной реставрации памятника закрыт был –
Памятник, который меня достает
Чем-то этот объект меня от себя отвращал. Я к нему присматривался еще в пору написания первой книги о тайной жизни петербургских памятников, долго раздумывал, надо ли связываться с ним, и все во мне говорило, что нет, не моя это тема. Мне даже трудно объяснить, почему так был я предубежден против него. Вряд ли из-за своей фамилии. Скорее всего, потому, что Нос майора Ковалева на углу двух проспектов – Римского-Корсакова и Вознесенского – памятник, как ни крути, изначально бессмысленный, а объяснять его смысл и значение или, наоборот, оспаривать таковое – значит играть в чужую игру и ставить себя в ложное положение. Ведь сам же написал когда-то в комментариях к «Доске», замечательной поэме Геннадия Григорьева: «Не лучше ли было бы здесь увековечить память другого литературного героя – на этом месте извозчик задавил Мармеладова…» Хотя, если по правде сказать, кенотаф Мармеладова, при всем моем уважении к Семену Захаровичу, смотрелся бы тут еще нелепее, так что Мармеладова, признаюсь, я упомянул тогда для красного словца и только. Что же до появления памятника Носу на этом месте, о тайных тому причинах мы можем узнать у Михаила Золотоносова, определившего оный Нос по разряду «концептуального реализма», – в своей книге «Бронзовый век» он пишет: «Хотя Гоголь и указал, что цирюльник Иван Яковлевич жил на Вознесенском пр. (но гораздо ближе к Исаакиевской пл., иначе бы попытался утопить нос не в Мойке, а в Екатерининском канале), памятник Носу выглядит неуместно на углу пр. Римского-Корсакова и Вознесенского – просто финансово-экономическая группа “Роско” <…>, которая финансировала фестиваль “Золотой Остап” и создание объекта, арендовала помещение в этом здании. Здесь же находились офисы администрации фестиваля “Золотой Остап” <…> и “Дом юмора и сатиры”». Ну вот, а вы говорите – Гоголь.
