Читать «Немка. Повесть о незабытой юности» онлайн - страница 180

К краевому смотру худ. самодеятельности меня не допустили… Пьесу мы играли еще три-четыре раза. После последнего представления, это было в маленькой деревне Михайловка, спросил нас председатель колхоза, не могли бы мы ему, т. е. их колхозу, подарить картину актрисы-исполнительницы Кручининой. Алексей Кузьмич Семилет объяснил, что эта картина, собственно, предназначалась самой актрисе…, но если она сама не возражает… то… Я была согласна, и председатель получил картину. Зато нас отвезли домой с шиком, даже с колокольчиками. Год спустя я решила еще раз попытаться поступить в пединститут. В этот раз не на заочное отделение, а на дневное, со сроком обучения 4 года. Когда я уже получила вызов для сдачи экзаменов и готовилась к отъезду, встретила я учительницу из села Михайловка, которую я хорошо знала. Это была Татьяна Ивановна Горжий. В заключение нашего с ней разговора она сказала: „Кстати, твой портрет висит на стене правления колхоза".

Еще через год, во время посещения моей семьи и родственников в Кучуке, я опять встретила Татьяну Ивановну: „Твой портрет так и висит в правлении нашего колхоза", – широко улыбаясь, сказала она. Теперь я забыла, что она ответила на мой вопрос: „А где висят портреты тов. Сталина, Молотова, Берия?" Шел 1952 год.

Глава 12

Тогда, в конце 1949 года, когда мне стало понятно, что меня не допускают к обучению в высшем учебном заведении, я приняла твёрдое решение больше и не пытаться поступать туда. Но время летит… и когда тобой владеет непреодолимое желание учиться дальше, то допускаешь, что надежда не совсем погасла.

В 1951 году я сделала вторую попытку. Экзамены на дневное отделение начались 1-го августа. После того, как мне было разрешено от НКВД поехать в Барнаул, я сразу уволилась с работы учителя в Степном Кучуке, освободила учительскую квартиру и передала её директору. Нелегко мне это было, так как моей матери опять надо было жить у Эллы, у которой к этому времени родились еще двое детей, Эльвира и Володя. Наша бабушка Лиза уже умерла, и приход моей матери был очень кстати. Я вовсе не была уверена, что меня примут в институт, я могла и экзамены завалить, но вела я себя так, будто была уверена в успехе. И мои родственники все верили в это.

Когда я в Родино в районном отделе народного образования сдавала заявление об увольнении, встретила я там Владимира Пащенко, он тоже собирался поступить на очное отделение. Он спросил, не могли бы мы поехать вместе. Я объяснила ему, что мне комендатура укажет, каким путём туда ехать. Ровно за неделю до первого августа мне сообщили, что я поеду на грузовике от МТС Степного Кучука до речного порта Камень на Оби. Со мной вместе поедет студентка техникума этого порта. Она будет рада со мной познакомиться и поможет мне при посадке на речной пароход, на котором я и поеду в Барнаул. В подавленном настроении я пришла домой и начала складывать вещи в свой фанерный чемодан. Тогда я уже знала, что это был специальный чемодан для освободившихся заключенных. Из трудармии приходили российские немцы с такими же… Но у меня не было другого. В доме у Эллы нашелся один-единственный висячий замок, он был слишком велик, но я замкнула им чемодан, и ключ положила в свою ручную сумочку, которую недавно купила в Кучукском магазине.