Читать «Царь и султан: Османская империя глазами россиян» онлайн - страница 7

Ориенталистский дискурс сыграл не менее значимую роль в артикуляции модерных национальных идентичностей в Восточной Европе, в обществах, озабоченных своей отсталостью и маргинальностью. Тезис о «варварстве» восточных (и о «цивилизованности» западных) соседей выполнял важную функцию в самовосприятии венгров, румын, словенцев, хорватов и сербов. Россия представляет собой промежуточный случай между Западной и Восточной Европой в плане той роли, которую ориентализм сыграл в политической и культурной истории страны. Подобно восточноевропейским националистам, образованные подданные царя использовали ориенталистскую риторику для того, чтобы дистанцироваться от своих восточных соседей и утвердить свой статус как представителей «цивилизованного» мира. В то же время российские репрезентации Востока свидетельствуют о сомнениях относительно благ западной цивилизации и о неопределенности отношения к ней России. В этом смысле российские авторы были подобны своим французским и британским коллегам, для которых Восток был возможностью занять критическую дистанцию по отношению к своему собственному обществу.

В силу ряда причин российские репрезентации Османской империи в контексте русско-турецких войн были обойдены вниманием исследователей российского ориентализма. Подобно своим западным коллегам, российские историки изучили становление академического ориентализма в России и его противоречивую роль в формировании и функционировании имперских режимов власти. Российские литературоведы, как и их западные коллеги, рассмотрели конструирование восточного «другого» в произведениях русских писателей и поэтов и выявили роль литературного ориентализма в артикуляции российской идентичности. Как историки, так и литературоведы внесли вклад в изучение воображаемой географии (пионерами здесь были некоторые специалисты по Восточной Европе) и рассмотрели символическое конструирование имперского пространства посредством открытия «собственного Востока России». Работы ученых-ориенталистов и литературные произведения, включая описания путешествий, до сих пор составляли наиболее важные категории первоисточников, на базе которых западные и российские исследователи изучали феномен ориентализма. Хотя ученые и литературные путешествия позволяют выявить ряд важных аспектов модерного дискурса о Востоке, концентрация внимания на этих типах источников сопровождалась забвением другой важной категории источников, а именно работ военных и дипломатов.

Наряду с предпочтительным вниманием, оказываемым исследователями ориентализма в целом и российского ориентализма в частности определенному типу источников, исследовательская практика характеризовалась до сих пор и наличием неких географических рамок. Исследователи российского ориентализма концентрировались практически исключительно на «собственном Востоке России» и уделяли мало внимания репрезентациям Азии за пределами границ Российской империи. То же самое можно сказать и про исторические и литературные исследования взаимосвязей ориенталистского дискурса и имперских институтов на восточных окраинах. В то время как ряд работ был посвящен российским репрезентациям других евразийских империй, российские представления об Османской Турции все еще остаются белым пятном на карте этой области историографии. Обращение к дневникам и мемуарам участников русско-турецких войн, свидетельствам пленников и дипломатической переписке, предпринятое в данной работе, демонстрирует центральность противостояния с Османской империей для российского открытия Востока. Сравнение османского дипломатического ритуала, способа ведения войн и политической системы с европейскими было важным механизмом артикуляции российской идентичности. Параллельное прочтение западных и российских описаний Османской Турции представляет собой редкую возможность исследовать механизм переноса ориенталистского дискурса в Россию и его освоения образованными представителями общества, которое само воспринималось как цивилизационно маргинальное современными ему западными авторами.