Читать «От Терека до Карпат» онлайн - страница 36

Только в первых числах февраля правое крыло 8-й армии овладело участком Карпат на линии Конечна – Свидник – Мезо – Лоборч – Балиград. Юго-Восточнее русским, имевшим против себя 13–15 австро-германских дивизий, приходилось держаться оборонительно. Особенно настойчивы были германские атаки на мункачском направлении в районе горы Казювки. В Буковине русские вынуждены были отходить на Серет и далее к Днестру и Пруту.

Командующий фронтом Иванов обратился в Ставку с просьбой о подкреплении фронта свежими силами. Ему было отказано в связи с неустойчивым положением в этот момент на Северо-Западном фронте. Тогда пришлось прибегнуть к перегруппировке войск за счет частей Юго-Западного фронта с растянутого от р. Пилицы до Румынии участка этого фронта. С левого берега Вислы было переброшено на левый фланг Юго-Западного фронта несколько корпусов, образовавших 9-ю армию генерала Лечицкого, восемь пехотных и пять кавалерийских дивизий. Эта армия развернулась от Болехова до румынской границы, имея задачей атаку австро-германцев, наступающих от Мармарош-Сичета на Новодворную. Переброска 9-й армии закончилась к концу февраля.

Переезжать на новый фронт не всегда приятно. Потому что неверно представляют себе солдат бездомными – они привыкают и к сараю, где несколько раз переночевал и к ласковой хозяйке, и к могиле товарища. И вот казаки, снятые с насиженных мест, прибыли на новое место.

Белые облака, клубясь, тотчас же начали спускаться с неба, сгущаться, приобретая очертания каких-то чудовищ. Облака, сгущаясь, превращались в ужасную серую фигуру, контуры которой пока еще были расплывчаты. Она заполняла лежащую перед казаками местность. Это мгновенно вызвало у всех оторопь. Им казалось, что они видят какое-то чудовище, и даже представили его лицо, острые уши и два торчащих друг возле друга рога. Но это продолжалось недолго.

– Творец наш Иисус Христос, ласкою и милосердием своим снизойди к нам, пошли свое святое слово, дай нам разум, защити нас, – произнес кто-то вслух слова молитвы.

Для казаков разум был высочайшей святыней, может быть, потому, что брошены они были в такие дебри жизни, где не было никакой святости.

О своей прошлой жизни вспоминать не любили, потому что жили надеждами на будущее.

Бога поминали, когда было неизмеримо тяжело, и забывали, когда становилось легко, хотя это бывало и весьма нечасто. Когда клялись, сомневаясь, вспоминали Бога еще чаще и осмотрительно сходили с места, чтобы гром кары небесной не поразил их.

Один из полководцев, желая узнать больше о казаках, с осторожностью спрашивал: «Имеют ли казаки что-либо общего с немецкими наемниками, или похожи на турецких янычар?» На это ему ответили, что казаки отличаются от всех, так как нет у них ничего от немецкой упорной машины военной, ни от янычарской жестокости – это и войны, и хлеборобы, и рыбаки, любящие земные радости, веселые и певучие, хорошие ораторы и заводилы, впечатлительные, но и добродушные. Любят форму, но пренебрегают деньгами, идеалисты в отношении рода людского, но привередливые в отношении товарищества. Более же всего казаки не любят осторожничанья в жизни своей, в особенности же в военных поступках, каждый старается быть впереди всех, потому их с полным правом можно называть войском героев, и тут у них нет никакой разницы, все одинаковы – от атамана до рядового казака.