Читать «От Терека до Карпат» онлайн - страница 22
Владимир Коломиец
– Да-а, – почесал за ухом Матвей. – Не ко времени война зачалась.
– А и когда война была нашему брату в пору? – посмеялся дед Егор. – Смерть да война не званы завсегда.
– А я уже было сарайчик начал плести, – сокрушался Матвей. – Знал бы – и не начинал.
– Нам, татарам, все равно на Русь идти, – засмеялся Дзюба. – Завсегда дела находятся. То б надо, это бы… Да вон и у Алешки баба на последних сносях пышкает, как квашня перед праздником. Тоже надо бы погодить с войной. Так ли, Алеш?
– Да уж скоро б должна родить, – потупился Алексей, почувствовав, как от этого напоминания какой-то тоскливый червь опять тошно соснул между ребер.
Матвей снова расплескал по чаркам, казаки, оборвав разговор, согласно выпили и дружно закусили.
– А я так думаю, – начал разговор Никита Казей. – На войну, что в холодную воду, – уж лучше сразу. А так маета с думой хуже вши заест. Еще и не воевал, а уже вроде упокойника. А сразу – как нырнул. Чтоб душа не казнилась. Да и баб не слушать.
– Э-э, ребятки! Не вешайте носов! – скзал Дзюба с бодрецой. – Не те слезы, что на рать, а те, что опосля. Еще бабы наплачутся… Ну да об этом не след. Налей-ка, Матвеюшка, товарищам для веселья.
И, остановившись позади Черед ника и Алексея, обхватил их за плечи, затянул свою любимую:
Но тут же откачнулся от обоих, мотнул бородкой и лихо сказал:
– А по мне дак так: али голова в кустах, али грудь в крестах.
– Ага… Давай, дед, давай… – с усмешкой сказал Никита Казей. Дзюба, задетый этой усмешкой, полез в сундук.
– Глянь-кось, экий затейник! Али я этого не прошел? Было мое время, – обиженно проговорил старик, доставая черкеску с медалями.
– На-кось, Никита Петрович, ежели веры мне нету… На вот погляди.
Никита пьяно, осоловело смигивал.
– А что глядеть-то? – спросил он, поглядывая на звенящие награды деда.
– Дак вот посмотри.
– Орден, что ли? – виновато ответил тот.
– Егорий, сыночки, Егорий, – обрадованно закивал Дзюба, задрожав губами.
Казаки потянулись смотреть. Орден разглядывали и бережно передавали из рук в руки.
– А за что его тебе дали, дедушка? – спросили Егора.
– Вот и ответ тебе мой, Никитушка. Ты токмо народился, в люльке под себя сюкал, а я уже, милый ты мой, невесть где побывал. Шипка, может слышал?
– А где это?
– Далеко-о, браток, отседова – в Болгарии. Уж не слыхал про такое? Дед же твой Ипполит Никанорыч, Царство ему небесное, тоже там побывал. Разве не сказывал?
– Может, и говорил чево, – вяло отвечал Никита. – Уж и дед, не помню, когда помер.
– Вот видишь, как оно?.. Плохо, что не помнишь… Мне его сам генерал Гурко вручал, – Егор растерянно замигал безволосыми веками.
Старик остановился лицом, согнал с него все ненужное, обыденное, оставив лишь скорбную суровость, запел:
Но сил хватило на одну лишь запевку, и глаза его вновь заволоклись и повлажнели.
– Такая вот, ребята, песня. Язви тя, голосу не хватает. Я как услышу где, сразу и являются передо мной те дальние места. И доси помнятся. Сколько там, на войне, казаков сложило головы.
