Читать «История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов» онлайн - страница 127

Едва окончено было укрепление, как союзники показались перед городом. Новое средство защиты, совсем «не арабское», возбудило в неприятелях одновременно и негодование, и изумление. Посыпались крупные ругательства на трусость мусульман, но те, чувствуя себя за окопами до известной степени в безопасности, самодовольно улыбались. Не раз пробовали язычники прорваться через препятствие, но мединцы и днем и ночью зорко сторожили все их движения. Тяжело приходилось, правда, осажденным, особенно в начале весны, когда наступила отвратительная погода; но все же, так или иначе, им было удобно отгонять налетавшего неприятеля тучей пущенных в него стрел. Раз только посчастливилось небольшой кучке мекканских всадников занять часть укреплений по оплошности защитников. Но вместо того чтобы на занятой ими позиции держаться крепко и как можно скорее вытребовать подкрепления, старик Амр-Ибн-Абд вздумал вступить с Алием в единоборство. Когда затея эта кончилась поражением Амра, сопровождавшие его курейшиты сочли, что дело покончено, и вернулись безмятежно назад через ров обратно к своим. Осада тянулась без конца. Обе стороны терпели одинаково, подвергаясь действию холодной погоды. Но союзникам приходилось хуже, ибо до их прибытия жатва была уже снята, а доставать провиант с некоторых пор становилось затруднительным, между тем никто не рассчитывал, чтобы война могла протянуться так долго. Стали искать средств, нельзя ли овладеть городом иначе. Еще ранее, при посредстве надиров Хейбара, начаты были переговоры с Бену Курейза, последним племенем иудеев, проживавшим в Медине, о соглашении их с коалицией. Теперь снова возобновились сношения и, по-видимому, принимали довольно решительный характер. Конечно, самое разумное, что могли предпринять иудеи, это было воспользоваться благоприятными обстоятельствами, чтобы доконать окончательно Мухаммеда. Они были с ним не в лучших отношениях, чем их прогнанные раньше единоверцы, и едва ли могли питать надежду, что он станет более уважать свой договор с ними, чем это делал прежде с другими. Квартал их, к тому же, лежал на юго-восток от Медины, именно в том самом месте, где город наиболее слабо защищен; поэтому в руках их находился как бы ключ к позиции Мухаммеда. Несмотря на это, они не решались сразу и открыто принять сторону неприятеля и продолжали, не торопясь, переговоры с союзниками. Сильно поражен был пророк, когда наконец прослышал о новых кознях врагов своих; он немедленно же принял меры. Прежде всего Мухаммед послал некоторых из наиболее уважаемых людей из аусов и хазраджей пригрозить иудеям; а когда эти последние недружелюбно выслушали нарекания бывших союзников, он отдал распоряжение подготовить защиту города с юга, что, конечно, еще более отягчило и без того усиленно напряженную службу за окопами. Одновременно удалось пророку залучить к себе на службу одну темную личность из племени Гатафан, некоего Ну’еима-Ибн-Мас’уда; шпион шнырял беспрерывно то между иудеями, то между союзниками и искусно сеял раздор повсюду, так что вскоре обе стороны перестали доверять друг другу, переговоры тянулись без всякого результата. Далее успел Мухаммед войти в тайное соглашение с шейхом гатафанцев Уcинои. За отступление его соплеменников была пообещана пророком половина сбора фиников Медины. Но отвращение воинственно настроенных приверженцев ислама к подобного рода унизительной сделке помешало окончательному заключению условия. Все эти дипломатические хитрости возбуждали, однако, между союзниками взаимное недоверие; к тому же весенние бури начинали сильно докучать осаждавшим. Для многочисленных стад осаждавших не хватало корма; страдая от непогоды, бедные животные еле-еле волочили ноги. Между тем мусульмане продолжали по-прежнему неослабно следить за неприятелем; таким образом все более и более пропадала всякая надежда достигнуть цели похода. Раз ночью все сразу, как бы сговорившись — мекканцы, гатафане и сулеймы, — порешили бросить начатое дело. На следующее утро войска коалиции потянулись обратно домой. Абу Суфьян написал к пророку дерзкое письмо, в котором зло издевался над окопами как над неприличною воинскою хитростью. Едва ли стоит прибавлять, что на арабов они произвели, однако, громадное впечатление.