Читать «Тайна декабриста» онлайн - страница 32

— Могу выдать вам официальную справку, что тут никогда ничего не было написано, — заявил Турцевич, моя руки. — Сами посудите: какие там, на каторге, могли быть у них химикалии? Да и техника тайнописи тогда была примитивная, скажем, насыщенный раствор поваренной соли, яичный белок. Допустим даже, что им удалось раздобыть хлористый кобальт. Но вы же видите, что я использовал все возможные методы…

Чернобровин вернулся в свой кабинет подавленный и грустный. Радостный подъем развеялся, как дым. Сейчас старший лейтенант чувствовал только усталость. Букет, оставленный на столе, увял. Чернобровин поглядел на него и, махнув рукой, пошел домой.

На следующий день он все же заставил себя пойти на свидание. Зинаида Васильевна не спросила его., почему он не приходил вчера, только поглядела укоризненно. Чернобровин сам рассказал ей о причине.

— Что ж, ваша догадка имеет под собой основание, — задумчиво сказала Ковальчук. — Завещание могло быть зашифровано. Только не в переписке, ведь третье отделение зорко следило за всем, что выходило из-под пера декабристов. Ума не приложу, где бы это могло быть сделано. Других документов, относящихся к Николаю Бестужеву и Завалишину, у нас нет. Ну, не глядите таким букой! Хотите получить хороший совет? Перестаньте на время думать о завещании, как говорят, «выключитесь», дайте голове отдохнуть. А я, кстати, вам занятие дам. Портрет еще у вас? Так вот: если вы еще не испортили его окончательно своими химическими экспериментами…

— Зинаида Васильевна!

— Ну-ну, я шучу. Правда, Вадим Николаевич, у вас там прекрасная фотолаборатория. Хочу попросить вас: сделайте для меня с портрета репродукцию. Я после защиты хочу издать диссертацию книжкой. Нужно будет, конечно, портрет Завалишина приложить. Сделаете? Только покрупнее.

На другой день Чернобровин переснял портрет на пленку, проявил, просушил в спирте негатив и приступил к увеличению. Не задаваясь никакими особыми целями, он захотел посмотреть, как будет выглядеть ювелирная работа художника при очень сильном увеличении.

Внимание его привлекла странная особенность рисунка: он был выполнен под гравюру, но в особой манере — одними только горизонтальными штрихами. Они утончались или вовсе обрывались на светлых местах рисунка, становились толще там, где требовалась тень, но были неизменно расположены строго параллельно. Совсем иными стали при увеличении характер, фактура штрихов это не были сплошные линии, а скорее тончайшие спиральные нити. Только на негативе они, понятно, были не черными на белом фоне, а наоборот.

Еще раз подивился Чернобровин удивительному искусству художника.

Чернобровин взял портрет и направился к аппарату, который представлял плод рационализаторской деятельности Турцевича. Это был проекционный фонарь, точнее — эпидиаскоп, переконструированный и приспособленный для нужд криминалистики. Он позволял проецировать на большой экран всевозможные непрозрачные изображения и предметы. Мухе можно было придать размеры воробья; подчищенное на банковском чеке место представлялось во всей неприглядности; пуля, извлеченная из тела убитого, ясно выказывала следы ствольных нарезов.