Читать «Исцеление в жизни и смерти» онлайн - страница 86

Когда он стал позволять другим проявлять заботу о нём, если было настроение, и себе проявлять заботу о других, когда это было уместно, – разрешая, чтобы ему делали массаж, когда ему того хотелось, или не разрешая, когда не хотелось, каждый миг прислушиваясь к самому себе, чтобы понять, как поступить лучше, он глубже погрузился в ту область, к которой очень долго не давал себе приблизиться. Он кричал, когда хотелось кричать, и не кричал, когда крика не было. Он позволил себе присутствовать в непрестанно меняющемся потоке чувств. Когда наступало время для игры, он играл. Когда наступало время молчать, он молчал. Он заметил, что, когда он в хорошем самочувствии, у него возникает чувство вины из-за того, что он чувствует себя недостаточно плохо; также чувство вины возникало, когда в плохом настроении он чувствовал недостаточно хорошо. Он наблюдал за происходящим с милосердием и заботой, позволяя своему сердцу раскрываться в этом. Позднее его жена говорила: «Мне почти кажется, что это лучше, чем всё, о чём я могла бы просить. Я говорю о том, что теперь мы можем переживать такие вещи. В каком-то смысле я чувствую, что мы совместно исцеляемся. Можно ли дать друг другу больше?»

Когда процесс проживания горя обретает большую глубину, а ум начинает погружаться в сердце, мы замечаем, какой потенциал таит в себе милосердная и сознательная открытость боли. На это могут уйти месяцы, даже годы. У сердца – свои сезоны, и даже когда ум входит в сердце, иногда человеку удаётся прикасаться к своей боли с заботой и нежностью, а иногда ум снова начинает вмешиваться в процесс, демонстрируя закоснелую обусловленность своих «должен», своё напряжение и жажду контроля.

Когда ум погружается в сердце, в некоторые моменты мы чувствуем, в каком единстве с близкими людьми мы пребываем и всегда пребывали. Возможно, мы даже ощутим чувство связи, которое присутствовало ещё до нашего рождения, чувство нашего бессмертного изначального единства.

Когда горе настолько глубоко погружается в сердце, что нам удаётся принять боль во всей её полноте и прикоснуться к «нашей общей божественности», выражаясь словами одной женщины, дочь которой была убита, мы исцеляемся до самой сердцевины своей жизни. Хотя временами вы ещё можете находиться в ужасном состоянии, исцеление продолжается. Мы спокойно относимся к тому, что порой почти не способны сохранять открытость, к тому, что наша открытость переменчива, что исцеление проявляется и угасает. Мы замечаем, что порой бывают минуты или целые дни, когда мы чрезвычайно открыты и переживаем глубокое чувство связи с другими, но, проснувшись следующим утром, понимаем, что путь к сердцу закрыт, – и тяжесть ощущается там, где всего несколько часов мы чувствовали обширное пространство. По мере того как исцеление раскрывает себя, черпая силы из того, что стоит выше всех прежних ресурсов, и из невообразимой нежности, в нашем сердце появляется место для нас самих, даже когда само это сердце закрыто.

На этом этапе проживания горя никто не может лишить нас этого чувства бытия. Мы неразделимы с другими, и мы осознаём, что наша связь лежит вне времени и возникла до его начала.