Читать «Исцеление в жизни и смерти» онлайн - страница 48

Чем больше я пытался заставить эти образы исчезнуть, тем болезненнее они становились. Я ощутил жар, и моё тело напряжённо закрылось в защитной позиции. Моя грудь обратилась в камень. В одно мгновение я перестал воображать, что нахожусь выше всего этого, и ощутил такую всеобъемлющую беспомощность, как никогда прежде. Моё тело и мой ум наполнились первобытным ужасом, к которому я до этого не прикасался; пот стал проступать сквозь мою одежду. Интенсивность образов продолжала нарастать.

Поскольку я знал, что можно только пребывать с содержимым ума и ничего больше нельзя сделать, я попытался погрузиться в происходящее, присутствуя в нём каждый миг. Хотя были моменты, когда я воспринимал эти мысли просто как очередные мимолётные представления ума, такие мгновения ясности были малочисленными и редкими. Над ясностью постоянно брало верх прочно укоренившееся сопротивление и глубоко заложенное стремление защитить, изменить ситуацию, исправить происходящее. Да, ко второму часу моих попыток пребывать с этими образами мне приходилось каждые десять или пятнадцать минут подниматься, чтобы сходить в туалет, – эти видения буквально заставляли меня «писаться от страха».

Созерцая силу негативной привязанности, страха и ненависти к этим образам, я стал понимать, что моё отстранение от них с неизбежностью заставляло их снова возникать. Прежнее чувство простора целиком исчезло в инертности моего сопротивления. Внимание взрывалось в отождествлении с этими пугающими мыслями. К концу третьего часа моя одежда насквозь пропиталась потом, становилось ясно, что мне ничего не остаётся, кроме как впустить эту боль, как можно полнее войти в самую её сердцевину. В моём уме эхом пронеслись слова Руми, великого поэта-суфия: «Для человека, любящего Бога, его вода становится огнём!»

Просто присутствовать в этих образах хотя бы долю секунды было сложнее, чем всё, что мне когда-либо доводилось делать, – всего лишь вдох, промежуток между вдохом и выдохом, медленное освобождение дыхания, свободно наполняющего собой тело. Очевидно, именно моя борьба с этими образами притягивала их обратно. Моё сопротивление было моим мучением. Причиной моего страдания было замыкание ума в боязливой ненависти к содержанию этих мыслей. Я не мог воспринимать ничего, кроме своего страха и сопротивления, и мне стало ясно, что если у меня есть какая-либо цель – даже если такой целью является избавление от этих мыслей – она только породит ещё больше страдания. Чтобы обрести покой, мне пришлось отказаться от представления о покое, а особенно – от представления о себе как о реализованном практикующем, и полностью открыться сопротивлению, которое препятствовало более глубокому исцелению.