Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 93

Вернулся он под вечер. Котомка была пуста, но лицо его сияло.

— Война кончилась!

Новость была столь ошеломляющей и неожиданной, что ему не поверили.

— Люди говорили… Да я и сам видел — солдаты домой возвращаются, — пояснил Петер.

После этих слов все словно забыли про голод. На следующий день Продар увидел Кошана. Тот возвращался из долины, куда отправился еще до света.

Продар подошел к мостику, сложил руки рупором и крикнул:

— Правда, что война кончилась?

Из доносившихся до него обрывков слов Продар узнал, что войска валом валят по дороге. Повсюду стоят брошенные обозы с грузом и лошади.

После полудня долиной проходил солдат с тяжелой кладью. Он присел передохнуть на камень как раз против дома Продара.

Петер смотрел на него, как на чудо.

— Ты, приятель, заблудился.

— Я из Ровтов, не заблужусь. Дорога здесь похуже, да зато короче.

— Так это правда? — спросил Петер, готовый без конца находить подтверждения радостной вести.

— Не веришь, ступай посмотри. Заодно и едой разживешься. Харч прямо на дороге валяется.

На другой день к вечеру вернулся с шоссе Продар, шмякнул на скамью набитую продуктами котомку и сел.

— Как в долине?

— Так, — сказал Продар, отирая пот со лба. — Народная власть там. Везде флаги висят.

Продариха пыталась по его глазам прочесть, хорошо это или плохо.

— Только б войне конец, — заметила она осторожно, — а уж какая будет власть, все равно.

У Петера заблестели глаза. Продар кивнул.

— Сколько отдал за муку? — спросила Продариха.

— Шиш на постном масле, — ответил Продар, счастливо улыбаясь. — Ты, Петер, с Кошановой Милкой пойдешь завтра в долину. Может, еще чем разживетесь.

— Ежели так пойдет, — сказала ошалевшая от радости жена, — хорошо будет жить при новой власти.

5

Наутро Петер с Милкой отправились в путь. Пустынная дорога в теснине тянулась и тянулась, сужаясь с каждым шагом. В детстве они были неразлучны — вместе играли, вместе сидели за букварем. Тогда Петер не любил Милку. Она была младше, но выше его и сильнее и часто обижала его и колотила. Но без него не могла обходиться, и когда он убегал от нее, всегда на него жаловалась.

Достигнув отроческих лет, Петер стал держаться независимо и частенько показывал ей спину. В Милке, уже отошедшей от детских игр, тоже развилась девичья гордость, теперь она стыдилась ходить за ним по пятам. Тут грянула война.

Увидев Милку после войны, Петер обнаружил, что она сильно изменилась. Крупная, деловитая, во всем похожая на мать, только глаза были обращены куда-то внутрь. Он постоянно чувствовал исходившую от нее какую-то неизъяснимую, подавляющую его силу. Возможно, это ощущение сохранилось у него с детских лет. Но он еще не оправился от ужасов войны и старался не замечать ее зовущих взглядов, предпочитая одиночество.

Теперь он выздоровел, жизнь в нем била ключом. На Милку он уже смотрел другими глазами. Она была, как никогда, желанной. Он чувствовал себя целиком в ее власти, но сейчас эти оковы не были ему в тягость, как в детстве, напротив, они были ему приятны.

Они говорили, обсуждали всякие обыденные вещи, но ненароком прощупывали словами сердца друг друга, то словно бы расходясь, то снова ловко нападая. Делая вид, что защищаются, они шли навстречу друг другу. Поздно вечером, сгибаясь под тяжелой ношей, они вернулись домой…