Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 207

Ерам был тронут. Сдерживая дыхание, он старался ослабить боль в груди. Случалось, Анка плакала от злости, но вот такими скорбными слезами она не плакала никогда. Он не узнавал своей дочери.

— Анка, что ты, Бог с тобой? Чего ты плачешь?

Она не отвечала. Узел с позвякивающими монетами она опустила на пол, отошла в угол, чтобы спрятать лицо, и сотрясалась от рыданий.

Отец так и не узнал, почему плакала дочь, хотя не мог забыть об этом до смертного своего часа.

31

Ерам переселился в горницу, из которой его и вынесли через некоторое время на кладбище. К нему привели священника, который исповедал и причастил его. Навестила его и Мицка и плакала у его изголовья. Все твердили ему, что он поправится, как в прошлый раз. Однако Ерам не поправился — да ему и не хотелось этого, — но и не умер сразу. Тело противилось смерти, хотя он таял день ото дня, и уже не мог без посторонней помощи подниматься с постели.

Никто толком не знал, что с ним. В болезнях хуторяне не бог весть как разбирались. Выздоравливали или умирали без врача, нередко вообще без чьей-либо помощи, точно звери в лесу; кончались от болезней, названия которых зачастую не знал и регистратор умерших. Причину отцовского недуга лучше всех разгадала Мицка, которая однажды сказала Ераму:

— Покой вам нужен, отец, покой.

— Да меня ничто и не беспокоит, — устало усмехнулся он. — И уход за мной есть. Анка совсем другая стала.

— С тех пор, как вы ей отдали деньги.

Ерам промолчал. Он чувствовал, что в таком объяснении не вся правда. Мицка пожала плечами. Она была проницательна, и от нее не укрылась озабоченность, мелькавшая в его взгляде.

Да, Анка в самом деле переменилась. С того дня, когда она разрыдалась у постели отца, она была сама не своя, не решалась взглянуть ему в глаза. Все же она часто подходила к нему, спрашивала, как он себя чувствует и не надо ли ему чего. Он просил не беспокоиться за него. Если ему что-нибудь понадобится, он ее покличет.

Часто он искал дочь глазами, ему было жаль ее. Все заботы о хозяйстве лежали на ней. А он знал, что это значит. Спала она на печке и просыпалась при каждом его стоне. Похудела так, что стала костистой и желтой, глаза у нее провалились. Она перенапрягала свои силы. С людьми она держалась более сердечно, чем раньше, в особенности с сестрой. Когда Мицка, проведав отца, возвращалась домой, Анка провожала ее до конца сада.

— Если ему станет хуже, сразу же пошли кого-нибудь за мной, — сказала ей однажды Мицка.

— Не говори мне о смерти, — вздрогнула Анка.

Она и в самом деле не могла слышать о смерти. Каждый раз ей казалось, будто тонкая игла пронзает ей сердце.

Она чувствовала, что легко примирилась бы с кем угодно, только не с Йоханом. Когда он, выполнив ее поручение, вернулся домой от Мицки, она удивилась, но тут же догадалась, что его пригнали назад расчеты на наследство. Все это время он взглядом спрашивал Анку о чем-то, но она избегала говорить с ним и даже смотреть на него. Она заметила, что муж как будто побаивается ее. С тех пор как она перешла спать на печь, а он в хлев, Йохан не пытался и сблизиться с нею. Иногда он брался за какое-нибудь дело. Увидев его как-то с лопатой в руках, Анка подумала, как было бы хорошо, если бы он был таким, как другие мужчины. Тогда она бы все ему простила. Она уже начала было мечтать об этом, но однажды он спросил: