Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 104

Голоса природы не доходили до него. Жизнь внезапно повернулась к нему своей худшей стороной. И виной тому несколько блаженных часов, к сладости которых примешивалась горечь полыни.

Денно и нощно думал Петер обо всем этом. В душе его попеременно возникали и протест, и радость, и сознание долга, он даже думал о бегстве. Из-за себя, из-за отца, из-за Милки, у которой в суровой складке у рта скрывалась какая-то тайна. О том, чем все это может кончиться, он не думал.

Из сумятицы мыслей и чувств перед ним вставал образ, который он гнал от себя. Девушка в окне, закутанная в шаль, с доброй улыбкой на губах. «Ты обманываешь меня. У тебя есть другая…»

Было время, когда ему казалось, что он порхает среди ветвей высокого дерева, не видя ничего, кроме прекрасных девичьих глаз. Теперь жизнь сбросила его на землю.

После ужина он взял шляпу, вынул из петлицы цветок, смял его и швырнул на пол.

Петера мучили угрызения совести, но чем ближе подходил он к дому Кошана, тем все больше забывал о них и все отчетливее видел нечто другое.

Поглощенный собственными переживаниями, он и не заметил, что неискренние слезы на глазах Милки высохли при первом же проблеске надежды. Не сомневаясь в своей вине, он считал своим долгом спасти дом от позора. Внутренняя порядочность, отличавшая их род, решила дело. Даже на секунду не заподозрил он обмана.

— Когда? — спросила Милка.

— После Пасхи, — ответил Петер.

— Сегодня же скажи отцу!

— Скажу, — пообещал он, и сердце его при этом сжалось от боли, словно он увидел родной дом в огне.

17

По мере приближения к дому Петера все больше покидало мужество. Выпитая водка время от времени придавала ему храбрости, но ненадолго. Он смеялся, злился, принимал решения, убеждая себя в их правильности, и тут же отказывался от них.

Мысленному взору его то и дело являлась черноокая девушка с грустной улыбкой на лице. Видение было до жути ясным и осязаемым. Петер останавливался, отгонял его от себя и шел дальше.

Дом был заперт, в горнице горел свет. Петеру показалось, что отец стоит у окна. Собравшись с духом, он так забарабанил по двери, что гул покатился по всему дому.

Отец впустил его. Огромной тенью стоял он в темных сенях, глаза его горели.

— Оставался б там, где был.

— Мой дом здесь, — ответил сын.

Продар шумно закрыл наружную дверь. Вошли в горницу.

— Петер, сегодня я буду говорить с тобой серьезно.

— Я с вами тоже, отец.

— Ты? — опешил Продар.

— Я женюсь, — дрожащим голосом выпалил Петер. — На Милке! — добавил он, предваряя дальнейшие расспросы.

Продара чуть удар не хватил.

— На ней? — вскрикнул он, выходя из оцепенения. — Да она ж терпеть нас не может. Смеяться станет, что провела нас. Будет считать каждый кусок, что я съем, и ждать моей смерти.

Петер возражал, как умел.

— Неправда! Ничего она не будет считать. Никого не…

— Не допущу в свой дом нечестную!.. — взорвался старик, слишком ясно представлявший себе последствия столь безумного шага.

В эту минуту отец с сыном впервые почувствовали себя врагами.