Читать «Юдаизм. Сахарна» онлайн - страница 369

Без особых приключений мне удалось добраться до помещения бойни. Она представляла ряд длинных каменных сараев, в которых происходила разделка мясных туш. Единственно, что бросилось в глаза, это крайне антисанитарное состояние помещения. Один из рабочих объяснил мне, что убой уже окончен, что лишь в последнем корпусе оканчивают убой телят и мелкого скота. Вот в этом-то помещении я увидел, наконец, интересовавшую меня картину убоя скота по еврейскому обряду.

Прежде всего бросилось в глаза то, что я вижу не убой скота, а какое— то таинство, священнодействие, какое-то библейское жертвоприношение. Передо мной были не просто мясники, а священнослужители, роли которых были, по-видимому, строго распределены. Главная роль принадлежала резнику, вооруженному колющим орудием; ему при этом помогали целый ряд других прислужников: одни держали убойный скот, поддерживая его в стоячем положении*, другие наклоняли голову** и зажимали рот жертвенному животному***.

* Животное должно было стоять. Зачем? зачем при длительном убое, не моментальном? при его «процедуре», «церемонии»? «Душа» убоя евреев — это страдание: и нельзя не подумать, что «стояние» жертвы входит в идею ее истомы. «Жертва» должна была непременно «томиться», как терафим в масле. Всякий, кто испытывал особую слабость (внезапные заболевания), знает, до чего хочется лень, «прилечь», «отдохнуть». Выемка же крови через постепенные уколы должна была производить страшное истощение жертвы, безумное бессилие, изнемогание. «Почти вся кровь вышла»... «Дайте лечь», «ноги не держат», «не стою», «падаю»... — «Стой!!!» И (механически), не давая согнуться коленям, помощники главного резника (могеля) устраивали искусственное и принудительное стояние ребенку-ягненку («передние руки»). Заметим, что во время убоя они, как бы обнимая («держат»), — усиленно чувствовали ягненка и ярче обычного времени сознавали, что в их руках дрожит коровий ребенок, коровий «мальчишка» («руки! руки! руки»!). В. Р-в.

** См. параллель — в «жертвоприношении в Иерусалимском храме»: «голова (с шеею) закалаемого животного должна быть повернута на юг, а лицо его должно быть повернуто на запад» (см. стр. 442). Явно, что раз при убое скота ему «держат голову», — то это именно для того, чтобы придать голове не подлежащее случаю или переменам положение; и, не сомневаюсь, убой происходит с соблюдением всех, какие можно сохранить, подробностей храмового иерусалимского культа и обряда. В. Р-в.

*** Жертвоприношение должно быть торжественным и тихим. «В церкви не шумят, не кричат, даже не разговаривают». И блеяние, крики животных были исключены. Но сюда входила и облизываемая евреями «тоска»... Крик, голос, подача голоса, «позову родимую матушку» (даже у теленка) — страшно облегчает страдание. Евреи тут-то и сказали: «Стоп! ни — звука!» То́-то их фарисейский принцип: «не вари козленка в молоке его матери» и «мы вообще гуманны»... Как они «гуманны», мы узна́ем, когда попадем в их власть. Тут они нас «усадят в кадушки с маслом». Одна в высшей степени образованная свидетельница (заграничное образование) передавала мне, что однажды была свидетельницею редкого зрелища, когда евреи, в случившейся ссоре с молдаванами на базаре, не бежали, а вступили в драку: евреи вдруг и разом с визжанием кинулись на мужиков и начали их кусать и царапать (не колотить кулаками, не побороть) с таким неистовством, что «я почувствовала испуг, ужас, смятение. У меня потемнело в глазах от страха». Вмешалась полиция и разогнала. На экскурсии гимназистки-еврейки чуть не побросали за борт парохода русских (меньшинство), и мне дочь с (девичьим) смехом (без гнева) передавала: «Меня они прижали в угол, и знаешь, папа, чуть нас не столкнули в воду». Это еврейки-гимназистки на экскурсии увидали впервые