Читать «Юдаизм. Сахарна» онлайн - страница 333

Какой обман и насмешка над слушателями!..

Недаром, когда я задремывал на своем стуле, то сквозь слова «текущего оратора» мне будто слышалась музыка одного имени:

— Шнеерзон... Шнеерзон... Шнеерзон...

Примечание. Не жалея моих 58 лет и естественной слабости воли и неясности мысли, какая сопутствует старости, — тот молоденький член моей семьи, который вместе со мною был на вечере у Минского, поднял форменный «гевалт», обвинял, что я «предал» своих друзей, что это — «донос», что участники вечера (в сущности — пустого) будут «привлечены к суду за кощунство», что «ожидается через 5 дней возвращение в Россию амнистированного Минского и теперь он в Россию не будет пущен»; что в Петербурге «непременно явятся и потребуют у меня объяснений Бердяев-христианин», а что «Ремизову не решаются показать номер «Нового Времени», где названо его имя». Таковой натиск испугал меня, и я упросил редакцию «Нов. Врем.» поместить на другой день мое «Письмо в редакцию», где я отрекся от своего рассказа, сказав, что все было «пуфом» и «глупостью», о коих не «стоило говорить». Быстрое отречение мое вызвало хохот всей печати, глумливое замечание Мережковского, что «пока Розанов доказал только, что он и другие русские причащались еврейскою кровью», и т. п. Мережковский очень хорошо понимает, в чем дело, — понимает силу ссылки на атавизм, действующий у евреев; но он путал и лгал в этом случае, как и во все время процесса Бейлиса лгал касательно евреев и русских, касательно христианства и юдаизма, — по чисто газетным соображениям, которые доминируют теперь у него и над «третьим Заветом», и над «религией Св. Духа». Теперь я думаю, т.е. уже на третий день после напечатания статьи «Сообщение по телефону», я начал твердо думать, что даже наиболее «виновную» часть моего сообщения, именно печатное название имен моих друзей, — я не только вправе был, но и должен был сделать. Т. е., как и всегда, я прав был в первом движении сердца к правде. Кровь Ющинского сто́ит литературного этикета, и раны его выше того, что́ «принято» и «не принято». Есть вещи, около которых более не церемонятся. Ведь мы, замяв дело Ющинского и вопия — «не евреи!!!», тем самым дали и даем евреям брать для себя еще Ющинских, поклявшись, что «никогда еще до такого изуверства не дойдем, как обвинение бедных евреев, гонимых правительством, в религиозном ритуале употребления крови». Но мысль этого ритуала — есть, и носится действительно у евреев, и только у них одних, уже воспитанных и пропитанных ритуалом обескровления животных для пищи... «Для пищи» — без крови (рационализм, рациональная и позитивная еда); ибо кровь — для таинств (мистерия, священство, «очищение от греха»), В этом смысле рассказ о вечере у Минского в высшей степени важен как указание хотя на ниточку, на одну паутинку древности, но уже совершенно осязательную, видимую для всякого. Для того чтобы никто не смел сказать, что «еще врет Чеберячка и еще выдумывает Розанов» (вечный припев еврейской печати), я и должен был, и обязан был, назвать имена участников. Ошибка была в указании времени (1905, а не 1903 год), но все участвующие или присутствовавшие на вечере лица были те самые, какие я назвал. «Декадентов» есть много: декадент Андрей Белый, декадент Валерий Брюсов: но только в дому еврея Минского заговорили: «Не извлечь ли нам крови». Это — шутовство по мелкости говоривших, по рационализму говоривших, по позитивизму говоривших. Но это и история, потому что предки-то говоривших, и именно этих говоривших, евреев не были позитивистами. Как же они-то говорили и думали, вот эти не «позитивные» евреи? Да и думали так, как на заводе Зайцева около несчастного Андрюши «те страшные евреи с необыкновенными головными уборами, которые молились перед тем, как к ним приведут мальчика» (замятое на суде сообщение погибших детей-свидетелей Чеберяковой). В. Р.