Читать «Юдаизм. Сахарна» онлайн - страница 20

«И одно только утешение этому крещеному жиду, когда он устремляет томный, грустный взор свой на лик Спасителя: - Ты, Господи, видишь, - шепчет он про себя (sic), — как я страдаю за Тебя и ношу свой крест, следуя за Тобою. — Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем».

Выразительно. Беру другую книгу: — «Замужество Ревекки», прекрасный этнографический очерк известного автора книги «Среди евреев», г. Литвина. Мы сейчас войдем в цикл «омовений» — того, за что по Талмуду (см. выше) евреи более полагали души свои, нежели за Храм и Иерусалим. Тут я расхожусь с Цейхенштейном и Литвиным, и где они хотели бы смеяться — цитирую более чем сосредоточенно:

«Едва ли вы, русские, — рассказывает Цейхенштейн (и согласно с ним Литвин), — имеете понятие об еврейской знаменитой микве, составляющей религиозную необходимость, как для мужчин по пятницам и другим канунам годовых праздников (NB: которые все, значит, имеют темп и дух: субботы), так и для женщин после ныды, т.е. после периода месячного очищения, без которой — этой пресловутой миквы — муж не вправе приближаться к жене для сношений...». Следовательно, мы микву прямо можем рассматривать, как очищающее и разрешающее сношения омовение, или, пожалуй, — как освящение водою на сношения. Литвин замечает, что евреи зовут ее «святою миквою», что очень нужно помнить, и подробно описывать принудительное погружение в нее ребенка Ревекки в вечер перед замужеством. Судя по отвращению и удивлению Ревекки, можно думать, что если бы случилась в еврействе (кажется, таких нет) старая девушка, она не вправе была бы погружаться в микву, так как ей не перед чем это делать, не на что разрешаться и освящаться.

Так называемая миква — это купальня... В вырытую глубоко в земле квадратную яму, длиной и шириной саженей 4—5, опущен на железных цепях деревянный ящик, размером немного меньше самой ямы, так что этот ящик, пол которого продырявлен для набирания в себя подпочвенной, колодезной воды, крепко стоит на своем месте, едва заметно качаясь. Дабы купальщикам и купальщицам было удобно мыться и в холодное время, в помещении над купальней устроена печь, в которую вмазан большой, объемистый, чугунный котел, из которого, посредством одной или двух труб, впускается в купальню, по мере надобности, горячая, кипящая вода. К ней, самой купальне, сверху идет узенькая лестница, ступеней в 15-20, — вот, в сущности, все устройство этой миквы, о которой не стоило бы говорить, если бы не вот что:

«Суть дела в том, что от этой купальни несет такое нестерпимое зловоние, что непривычному человеку не только что мыться в ней, — мимо идти нельзя, не зажавши рот и нос». — Заметим, что сообщение это особенно любопытно для определения истинной цены всеобщего и упорного утверждения о гигиеническом значении обрезания, как средства быть всегда чистоплотным. — «Происходит же это зловоние оттого, что в купальне, в одну пятницу, перебывают тысячи человек; и весь этот люд, каждый особо, оставляет там накопленный на его теле в течение недели грязный вонючий пот». - По-видимому, автор еще думает, что сюда сбрасывают пот, что здесь физиологически очищаются, а не религиозно посвящаются: но для чего же не чистою водою мыться, омываться, а этой до nec plus ultra⁴ телесною, телесно -загрязненною! — «Несмотря на все это, т.е. на ужасное зловоние, евреи с особым наслаждением моются в этой микве, окунувшись с головой по несколько раз в омерзительной влаге, произнося каждый раз с особым чувством и расстановкой — лековед шабес, т.е. в честь субботы. Мало этого, они, блаженные евреи, после себя, перед сумерками, посылают туда своих жен, чтобы оне поочистились (NB??!!), поомылись после известного очищения и пригодились бы для известной цели. О, суета сует».