Читать «Юдаизм. Сахарна» онлайн - страница 10

«Вот мы входим в Египет, и я знаю, что ты женщина красивая видом: и когда египтяне увидят тебя, то скажут — это его жена; и убьют меня, а тебя оставят в живых; скажи же, что ты мне только сестра, дабы мне хорошо было ради тебя и дабы жива была душа моя через тебя» (Бытие, гл. 12), — говорит он Саре, входя в Египет. Замечательно, что в Египте он странствует без всякой ясной нужды. Сара, действительно, была взята в дом Фараона, и, когда Бог названной пригрозил ему за обиду Авраама, а он позвал его и стал его упрекать: «зачем он сказал, что это — сестра его», Авраам объяснил с лукавством, до сих пор присущим каждому еврею: «она точно — сестра моя, и я не обманул господина моего». Мирно идет он от Палестины до Египта, тем самым путем, которым позднее Божия Матерь, последок Израиля, бежит в Египет же, с Младенцем, от преследований Ирода. Да, это все, от Авраама до Девы Марии — «лестница», увиденная в таинственном сне Иаковом. Весь Израиль, с его пророками, Псалмопевцем, Моисеем — «лестница» схождения Божия к людям: в этом-то уже согласны все комментаторы.

Чудо и тайна Израиля, тайна его «обрезания», и «субботы», и «очистительных погружений», о чем упоминает Талмуд, как о вещах, за которые евреи «положили душу свою», — заключается в том, что это с арийской точки зрения есть в точности «черная водица», но из «черной» этой «водицы» исшел Господь наш; и, как было сказано уже Аврааму: «О семени твоем благословятся все народы». История Израиля есть история «святого семени»: опять, против этого не будут спорить комментаторы, которые только не заметили закон святости, условие святости этого семени, в соблюдении и сохранении которого и заключается «штанд-пункт» юдаизма, особая его на земле миссия.

И не один Израиль, в лице Исаака, но и двоюродные, и троюродные с ним народы выходят также из влаги родных соединений. Это — моавитяне и аммонитяне. Не будем рассказывать истории их: отметим только, что это опять около Авраама, человека столь избранного и столь исключительного. Удивительно, что столько черт концентрируется в одну точку. — «И засмеялась Сара и подумала: разве от 90-летней бывают дети?» — «Будут». И через ответ этот Авраам как будто молится еще и еще «прорасти» в жертву и угождение Богу. В самом деле, замечателен здесь возраст. Зачем он? Т. е. почему Авраам не призван был к завету раньше, моложе?! Какая нужда, и именно обетованию, именно в этих летах дряхлости?! Тут нет иной причины, как чтобы раскрыть, что сила «заветной» мысли падает в точку «обрезания», сверлит ее, как бурав землю, и, казалось бы, в пустых уже недрах, в «камении и бесплодии», вызывает к жизни чудную масличную ветвь. На камне зацветет лилия, и из камня польется вода. Если мы примем во внимание Сару, Лота и его дочерей и странный союз попаленных городов, мы заметим, что во всем рассказе об Аврааме как бы вычерчивается полная траектория возможных движений «обрезания» и «обрезанной точки». И нигде нет сокращения ее путей, ослабления красок, понижения напряжения. — «Разве от меня, девяностолетней, и от него, столетнего, может родиться сын? — Но вот, уже по смерти ее, усомнившейся жены своей, Авраам — уже вне всяких целей обетования берет в жены Хеттгуру, берет еще «подложниц», как бы вдруг несказанно помолодев через «обрезание» и непостижимый «завет» с Богом. — «Ты будешь вечно молод», — как бы шепнул Бог Аврааму в завет, если... станешь перед лице Мое».